Теперь у Балахра были свободны обе руки. Не успел Корум подумать об этом, как рука Фой Мьёр опустилась на его серебристый меч.

Балахр взревел и неожиданно опустил голову. Корум тоже посмотрел вниз и увидел, что Желтый Жеребец колотит по безобразным лапам Фой Мьёр копытами.

Фой Мьёр был достаточно глуп для того, чтобы сражаться одновременно с двумя противниками; рука, прижимавшая Корума к спине великана, неожиданно ослабла. Корум выскользнул из-под нее и принялся рубить мечом пальцы Фой Мьёр. Из ран, нанесенных им врагу, стала сочиться желтоватая зловонная жидкость; один из пальцев полетел вниз, за ним полетел и Корум. Он упал на спину, но тут же поднялся на ноги и увидел, что Желтый Жеребец чему-то радуется. Колесница Балахра заскрипела и вновь скрылась в тумане; Корум услышал высокий протяжный крик и почувствовал неожиданную жалость к этому уродливому существу.

Принц снова забрался в седло и поморщился от боли — при падении он отбил себе спину. Желтый Жеребец тут же пустился галопом, оставляя позади тени сражающихся воинов и огромные туши Фой Мьёр. Неожиданно Корум увидел прямо над собою рога, он увидел лицо, больше походившее на волчью морду. Да, это был сам Керенос, предводитель Фой Мьёр, который выл подобно псу, сражаясь со златоволосым гигантом. Под великаном был черный гигантский конь с алой попоной, разукрашенной золотом и жемчугами. Это был Ильбрик, сын Мананнана, на своем славном коне Тонкой Гриве; в руках его блистал меч, прозванный Мстителем. Подобно своим далеким предкам он боролся с Хаосом и Вечною Ночью, дабы освободить от них мир мабденов. Миновав бьющихся, Корум увидел безобразное лицо Гоим, пытавшейся схватить своими когтистыми лапами чернобородого кузнеца Гоффанона, неистово размахивавшего своим топором.

Корум хотел остановиться, помочь своим боевым товарищам, но Желтый Жеребец нес его к тому месту, где над своим поверженным скакуном стояла королева Медбх, отбивавшаяся от полдюжины красноухих псов. Желтый Жеребец врезался в собачью свору, и Корум, пригнувшись в седле и вспоров животы сразу двум собакам, прокричал:

— Садись на моего коня, Медбх!

Королева Медбх не замедлила взобраться на Желтого Жеребца, который, казалось, и не почувствовал ее веса. Конь засмеялся и пустился вскачь, не обращая никакого внимания на щерящихся псов.

Туман тут же исчез; они оказались в дубраве. Дубы были охвачены холодным пламенем, столь ярко озарявшим поле битвы, что сражающиеся, опустив оружие, стали изумленно взирать на него. Снег неожиданно исчез.

Пять чудовищных тварей на пяти грубо сработанных колесницах, ведомых пятью безобразными животными, прикрыв лапами глаза, завизжали от боли и ужаса.

Поняв, что происходит, Корум почувствовал, что к сердцу его подступает тревога. Повернувшись в седле, он увидел рядом с собой прекрасную Медбх, но даже ее светлый лик не мог развеять его дурных предчувствий.

В рядах слуг Фой Мьёр царило смятение; оглядываясь на своих господ, они пытались понять, что же им делать дальше, но Фой Мьёр, объятые ужасом, могли лишь кричать, стонать и визжать. Более всего в этом Измерении они боялись дубов и огня.

К Коруму подошел Гоффанон; он хромал так сильно, что ему приходилось опираться на топор. Тело его было изуродовано когтями Гоим. Кузнец был мрачен, но не раны, полученные в бою, были тому причиной.

— Да, — угрюмо произнес он, — Сэктрик знает, что делает. Ты бы знал, как я боюсь этого его знания.

Корум согласно кивнул.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

СИЛА КРЭГ-ДОНА

— От иллюзии, посетившей мир хотя бы единожды, избавиться трудно, — сказал Гоффанон. — Она отуманит сознание мабденов на многие тысячи лет.