– Ого! – воскликнул Ерш. – Ничего себе. Подумать только, снова поваляться в кровати!

– Точно. И выкупаться в горячей ванне, – подхватила Джил. – А как вы думаете, нас пригласят остаться? Мы же их не знаем.

– Вы только скажите, – отвечала дама, – что Повелительница в зеленом шлет им привет, и посылает к Осеннему пиру двух милых южных деток.

– Спасибо, спасибо, – хором заговорили Ерш и Джил.

– Но будьте предусмотрительны, – сказала дама, – когда бы вы ни достигли Харфанга, постарайтесь не подходить к воротам слишком поздно. Ибо они затворяют ворота во второй половине дня, и уже никому не открывают, сколько ни стучи.

Дети снова поблагодарили ее. Глаза их сияли. Дама помахала им на прощание рукой. Квакль-бродякль снял шляпу и поклонился весьма сухо. Молчаливый рыцарь и дама поскакали к мосту. Кони их глухо цокали копытами.

– Так! – воскликнул Лужехмур. – Хотел бы я знать, откуда и куда направляется эта дамочка. Таких нечасто встретишь в стране великанов, а? Честное слово, не к добру эта встреча.

– Бросьте, – возразил Ерш. – По-моему, дама первый сорт. К тому же горячий стол и теплые комнаты. Лишь бы этот Харфанг был не слишком далеко.

– Точно, – поддержала Джил. – А какое у нее платье роскошное! А конь!

– Все равно, – упорствовал Лужехмур, – хотел бы я знать о ней побольше.

– Я собиралась спросить, – сказала Джил, – но не могла, раз ты о нас самих говорить отказался.

– Точно, – подхватил Ерш, – ты вообще был жутко невежливый. Тебе они что, не понравились?

– Они? Кто они? Я только одного человека видел.

– А рыцаря ты не заметил? – спросила Джил.

– Я заметил только доспехи, – отвечал Лужехмур. – Почему он молчал все время?

– По скромности, – предположила девочка. – А может, ему хотелось только смотреть на нее и слушать ее чудный голос. Я бы на его месте вела себя точно так же.

– Интересно, – заметил Лужехмур, – что бы мы увидели, подними он забрало.

– Кончай, – поморщился Ерш. – В таких доспехах никого не может быть, кроме человека.

– А как насчет скелета? – ухмыльнулся Лужехмур. – Или, – добавил он, помолчав, – вообще пустоты. В смысле, чего-нибудь невидимого.

– Слушай, Лужехмур, – Джил передернула плечами, – и откуда только тебе в голову забредают такие мысли?

– Ну его с такими страстями! – рассердился Ерш. – Вечно каркает и все невпопад. Лучше подумаем об этих добрых великанах и поторопимся к Харфангу. Хотел бы я знать, далеко ли еще идти.

Так они впервые чуть не поссорились (как Лужехмур и предсказывал). Не то, что Джил и Ерш раньше не пускались в перебранки, но такая серьезная размолвка получилась впервые. Лужехмур вообще не хотел, чтобы они шли в Харфанг. Он уверял, что ему неизвестно, какой смысл великаны могут вкладывать в слово «добрый» и что в любом случае среди знаков Аслана не было никаких визитов к великанам, пускай даже самым добрым в мире. Но дети слишком устали от ветра и дождя, от костлявой дичи, зажаренной на костре, от сырой и холодной земли вместо кровати. В конце концов Лужехмур согласился, выставив одно условие. Он потребовал, чтобы без его разрешения дети ни в коем случае не говорили добрым великанам о том, что они пришли из Нарнии, и о поисках принца Рилиана. Дети согласились. И все трое отправились в путь.

После встречи с дамой дела у них пошли хуже. Во-первых, идти стало совсем трудно.