За этой пещерой лежала следующая, за ней еще одна и еще, так что Джил вскоре сбилась со счета. Во всяком случае, они спускались все ниже и ниже, и сама мысль о тяжести земли над головой захватывала дух. Наконец, они достигли места, где Страж велел вновь зажечь свой унылый фонарь. Они вошли в такую темную пещеру, что ничего не могли различить впереди, кроме полоски бледного песка, спускающегося к стоячей воде. У самого берега стоял корабль без парусов и мачты, но со множеством весел. Им велели взойти на корабль и провели на корму, где за скамьями гребцов было и полукруглое сиденье.

– Хотел бы я знать, – сказал Лужехмур, – пускался ли кто-нибудь еще из верхнего мира в такое путешествие?

– Многие отчаливали от блеклых песков, – начал Страж, но…

– Знаю, знаю, – перебил его Лужехмур, – но мало кто возвращается в солнечные края. Не стоит повторять. Ты, я вижу, очень увлекся этой идеей, не так ли?

Дети тесно прижались к Лужехмуру с обеих сторон. Наверху он нередко казался им нытиком, но тут, внизу, он был для них единственной опорой. Тусклый фонарь подвесили в середине ладьи, подземцы сели на весла, и корабль отчалил. В бледном свете фонаря они ничего не различали впереди, кроме темной воды, убегающей во тьму.

– Что с нами теперь будет? – в отчаянии сказала Джил.

– Не падай духом, Джил Поул, – отвечал квакль-бродякль. – Помни о том, что мы снова на верном пути. Нам нужно было попасть под развалины города великанов, и мы действительно сюда попали. А значит, мы опять следуем наказу Аслана.

В конце концов им дали поесть каких-то пресных, совершенно безвкусных лепешек. Путники сами не заметили, как погрузились в сон, а проснувшись, вновь увидели все то же: гребущих гномов, скользящий по воде корабль, черную тьму впереди. Сколько раз они засыпали, просыпались, ели – никто из них этого не помнил. И, что хуже всего, им начинало казаться, что они всегда жили на этом корабле, среди этой мглы, что солнце, голубое небо, ветер и птицы, может быть, им только приснились.

Их уже почти оставили и надежды, и страхи, когда вдруг впереди показались бледные огни, похожие на свет их собственного фонаря. Когда один из них приблизился, они увидели, что проплывают мимо другого корабля. После этого им встретилось еще несколько кораблей. А потом, вглядываясь вдаль до боли в глазах, они поняли, что некоторые фонари впереди освещают причудливые поверхности: нечто похожее на причал, башни, стены, толпы каких-то существ. Но никаких звуков оттуда не доносилось.

– Ну и ну, – вскричал Юстас, – город! Вскоре все увидели, что он был прав.

Но какой же это был странный город! Огни были такие редкие, что в нашем мире годились бы разве что для дачного поселка. И в то же время те части пространства, которые они выхватывали из полутьмы, походили на крупный морской порт. В одном месте шла погрузка и разгрузка целой череды кораблей, в другом – рядом со складами – лежали кипы товаров, в третьем – виднелись стены и колонны дворцов и храмов. И всюду, куда падал свет, толпились подземцы. Сотни этих созданий, тесня друг друга, шествовали по узким улочкам, широким площадям, величественным лестницам. Их непрерывное движение производило странный шепчущий шум, который усиливался по мере приближения корабля к берегу. Но нигде не было слышно ни песен, ни криков, ни скрипа колес. Город был такой же тихий и почти такой же темный, как внутренность муравейника.

Наконец их корабль вошел в гавань и пришвартовался. Путники сошли на берег, и их повели в город. Сотни подземцев, среди которых ни один не был похож на другого, встречались нашим путникам на переполненных улочках, и грустный свет падал на опечаленные лица жителей этой безрадостной страны. Никто не интересовался чужаками.