Каролина не стала садиться. Она стояла возле окна, на, некотором отдалении от него, нервно играя своими узкими и тонкими пальцами.

— Джон, тебе остался год и два месяца до окончания учебы, — начала говорить она твердым тоном, — и я предлагаю тебе следующее. Как только ты станешь настоящим, официально признанным мастером, мы сможем все начать сначала — и узнавать, и любить друг друга. Эти воскресные ритуалы наложили какой-то неестественный отпечаток на наши отношения. Я даже не побоюсь сказать, что мы потеряли друг друга.

Выражение глубокого облегчения и радости появилось на лице Джона. Это подтвердило самые страшные подозрения Каролины.

— То, что ты сейчас сказала — прекрасный пример нашего глубокого взаимопонимания. Вспомни, как часто мы совершенно одинаково думали об одних и тех же вещах.

— Значит, ты согласен все начать сначала? — быстро спросила Каролина и, не дав ему ответить, продолжила:

— Когда ты станешь свободным, мой отец уже будет не вправе контролировать твою жизнь, даже если ты останешься у него работать по найму. И для нас все будет иначе.

Джон открыл было рот, чтобы что-то сказать в ответ, но Каролина жестом остановила его.

— Позволь мне сказать еще об одном. Я прошу тебя освободить меня от всех прошлых обязательств, так как я собираюсь сделать то же самое. Только так мы сможем окончательно разобраться в наших отношениях.

Джон изумленно смотрел на Каролину. Да, эта девушка продемонстрировала мудрость и незаурядную дальновидность, что еще раз подтверждало исключительность ее личности.

— Я согласен с тобой во всем, без исключений. За последние несколько недель со мною многое случилось. И теперь я должен, обязан сказать тебе, что в настоящий момент не вижу ничего, что может связать нас в будущем, как связывало нас в прошлом.

У Каролины хватило сил не разрыдаться от горя. Усилием воли она заставила себя сохранять спокойствие.

— Так или иначе, но это, пожалуй, единственное решение нашей проблемы.

Внутри у нее все разрывалось на части от тоски и горя. Каролине становилось дурно от мысли, что она, вероятно, совершает жестокую ошибку, отпуская Джона, но пытаться удерживать его старыми узами было равносильно тому, чтобы уничтожить все и всяческие чувства, которые он еще питал к ней. А так Каролина, по крайней мере, использовала последний отчаянный шанс.

— Прошлое не вспоминаем, а будущее сложится само. Согласен?

— Согласен.

Чувство свободы охватило Джона, радостное, ликующее чувство. Каролина прочла это в его глазах и решила, что сделала совершенно правильный ход.

Для Джона его последующие встречи с Каролиной стали необычайно приятными. Они встречались как добрые старые друзья. Воскресные обеды у Харвудов проходили теперь в интересной, оживленной беседе, ведь ничто более не сковывало Джона.

Он вернулся на свое место в мастерской и вновь принялся за любимую работу. И все было бы прекрасно, если бы не потеря Эстер, мысль о которой преследовала Джона постоянно, изо дня в день. Ему казалось, что в его жизни кто-то пробил брешь, и рана, зияющая в его душе, с каждым днем болела все сильнее и сильнее, а вовсе не заживала. Эстер не шла у него из головы. Даже за работой, сидя на своем месте в мастерской, Джон не забывал о ней. Зная о ее гордости и независимости, он часто со страхом думал о том, позволит ли она ему снова войти в свою жизнь. Иногда Джон пытался мыслить рационально и хотел убедить себя в том, что разрыв с Эстер пошел ему на пользу. В конце концов, спустя несколько недель мучений и колебаний, Джон написал Эстер письмо:

«Моя дорогая Эстер!

Хотя я и не знаю, что ты испытываешь ко мне после всего случившегося, я пишу, чтобы сказать, что мое отношение к тебе нисколько не изменилось, изменились лишь обстоятельства.