– Я никуда не еду, – произнесла она ровным голосом и протянула бумагу деду. – Это полная бессмыслица. Я не вещь, которую можно взять и перетащить куда угодно. Никогда не встречала большей нелепости. – Она посмотрела на старого князя, ища подтверждения своим словам. Но выражение, которое она увидела на его лице, поколебало ее спокойную уверенность. – Ты же… ты же понимаешь, grand-perе? Ты понимаешь, почему я не могу поехать?

– Я понимаю одно: ты должна ехать, – ответил дед. – Возможно, граф Данилевский сумеет лучше все тебе объяснить.

– Он? – Софи резко обернулась и с презрением посмотрела на офицера. – Почему он должен мне что-то объяснять? Да кто он такой? Какой-то мальчишка на побегушках. Боюсь, данное поручение ему выполнить не удастся.

– Мое поручение, княжна, заключается в том, чтобы доставить вас в целости и сохранности в Санкт-Петербург, к государыне. – Ее негодование, казалось, совсем не коснулось Данилевского. Слишком он был уверен в своей правоте и слабости ее отговорок. – Я бы, разумеется, предпочел выполнить его при вашем на то согласии.

Софи побледнела, безошибочно почувствовав за этим ровным, беспристрастным голосом скрытую угрозу, и вновь устремила свой взор на князя.

– Я остаюсь здесь, с тобой. Скажи ему, grand-pere!

Старик покачал головой.

– Ты подданная ее императорского величества государыни Екатерины Великой, – сухо произнес он, понимая, что малейшая тень жалости и страха, проскользнувшая в его голосе, только сослужит внучке дурную службу. – Этот документ – высочайшее повеление. Ты должна ему подчиниться.

Она посмотрела на него как на Иуду.

– Нет!.. Нет! Ты не можешь так думать!

– Тем не менее, – возразил он. – Вызов из столицы должен был прийти рано или поздно.

– Но ведь ты же сам всегда говорил, что двор – это место сплошных интриг и предательств, что он погубил моих родителей, что…

– Да, я именно так говорил, – прервал ее дед. – И был прав. И если ты будешь помнить мои слова, ты сумеешь лучше справиться с этим миром, чем твой отец. Нет, дай мне закончить! – властно поднял он руку, заметив, что внучка открыла рот, собираясь возразить. – Никто не желает тебе плохого. Брак, который тебе предстоит, будет выгоден и для тебя лично, и для рода Голицыных. Тем самым возродится семья – а я уже слишком стар. Ты должна родить детей, Софи. В противном случае род на тебе закончится. И ты должна родить их от человека, равного тебе по положению. Настало время тебе выходить в большой свет. Ее величество ясно дала понять, что берёт себя персональную ответственность за тебя до тех пор, пока ты не станешь жить в доме своего мужа. Ты удостоилась большой чести!

– Мне не нужна такая честь! – воскликнула Софья. – Это настоящая тирания, если хочешь знать. Ты предаешь меня и все, во что веришь. – Резко повернувшись к Адаму, она бросила уже на ходу: – Я не поеду с вами, граф.

Софи громко хлопнула за собой дверью. В камине полыхнуло пламя, лампы замигали.

– Ничего иного я и не ожидал, – вздохнул князь Голицын и пошел поправлять фитили светильников, – Теперь дело за вами, граф,

Адам стоял в полном оцепенении.

– Вы же не станете предлагать мне увезти ее с собой под стражей? Не сомневаюсь, что вам удастся ее все-таки убедить. Или по крайней мере постарайтесь использовать все свои права.

– Мои права, граф? – Голицын горько улыбнулся.