Когда я поднялся наверх и завалился в наш номер, Валери сидела в кресле с книжкой в руках. Взглянула на меня, и усмешка пробежала по ее губам.

– Здорово ты набрался. О чем это вы с ним так долго трепались?

Меня это задело. Я подошел к ней, выбил из ее рук книгу и, глядя ей в глаза, произнес:

– О красивой жизни. И вообще, это не твое дело, это военная тайна. Ты мне не жена. Ты вообще непонятно кто… Я не прав? Ну скажи, кто ты? Что ты замышляешь?

Валери молчала.

– А-а, вот видишь! Молчишь. Потому что признаться страшно.

После этого я, не раздевшись, рухнул в кровать и долго лежал неподвижно, притворяясь спящим, наблюдая за Валери через щелочки век. Она читала, изредка кидая на меня взгляды. Потом положила книгу на кровать, встала, тихо подошла к телефону, набрала номер и сказала, прикрывая трубку рукой:

– Мы прилетели, Низами Султанович.

Видимо, ей что-то говорили; она молчала, лишь сказала «Хорошо» перед тем, как опустить трубку на телефон.

Я взвился на кровати, как удав:

– Кому ты звонила?

Она вздрогнула, по ее лицу пробежала тень испуга.

– Фу-ты, напугал! То лежит, как покойник, то вскакивает как при пожаре. Адвокату я звонила. Рамазанову. Сказала, что мы прилетели.

– А я подумал, что в морг, – ответил я.

– Если ты будешь так напиваться, то не исключено, что придется звонить и в морг.

Я взревел, как разъяренный зверь, швырнул в нее подушку, потом схватил Валери в охапку и повалил на кровать. Трудно назвать то, что я с ней вытворял, проявлением любви, но Валери осталась довольна мною, хотя утро было для нее хмурым и ей пришлось класть на глаза примочки из заварки.

Я же чувствовал себя прекрасно, сделал на балконе зарядку, полюбовался на парк, который пышным зеленым ковром расстилался под окнами гостиницы, откуда доносилась восточная музыка и веяло запахом горящих углей – шашлычники и пловщики начинали готовить.

– Я умираю с голоду! Эти запахи могут свести с ума!

Валери вытиралась махровым полотенцем, глядя на меня с любовью и легким укором.

– Первый раз вижу мужчину, который хочет есть на следующее утро после пьянки.

– Ты плохо знаешь мужчин, милая. А впрочем, это не худшее твое качество.

– Ты хорошо помнишь вчерашний день? Провалов в памяти нет?

– Кажется, сегодня мы должны встретиться с Алексеевым… Точно! – Я хлопнул себя по лбу и полез в нагрудный карман рубашки. – Где-то у меня должна быть его визитка.

В кармане рубашки ее не оказалось, и я обыскал брюки.

– Куда я ее подевал?

– Странно, что ты вообще вернулся с головой… Зачем тебе визитка?

– Там был записан номер его комнаты… Четыреста пятнадцатая, кажется. Ладно, найдем!.. Послушай, ты мне так и не рассказала, что сказал Рамазанов.

– Сказал, ждать. Нас вызовут.

– И долго ждать?

– Не думаю.

– Я чего беспокоюсь – как у тебя насчет средств к существованию? – Я потер пальцами невидимую щепотку. – Мне много не надо, но на халяву могу потерять совесть и загулять.

– Не надо беспокоиться. – Валери погрозила мне пальчиком. – Никаких загулов не будет.

– Послушай, ты ведешь себя так, как будто ты – моя жена.

– А разве ты не хотел бы, чтобы я стала твоей женой?

– Это провокационный вопрос.

– Когда мужчин принуждают ответить четко и вразумительно «да» или «нет», они всегда увиливают в сторону и придумывают несуществующие провокации.

– Да или нет – тебя принципиально не интересует, потому что ты безразлична ко мне.