Другой проблемой, потребовавшей быстрого принятия решения, оказался выбор стратегии дальнейших действий. С одной стороны, трупы, найденные в помещении, арендованном Марком Хэйдоном, если и уличали кого-то, то только одного Хэйдона. Ни Бантина, ни Вагнера к делу никак было «не пришить», строго говоря, сотрудники «Диаграммы» даже не знали, входили ли последние в бывшее здание банка при поездке в Сноутаун 18 мая. Как в этой ситуации надлежало поступить: арестовать одного Хэйдона, а за его дружками продолжить слежку? арестовать всех троих, в надежде добиться признательных показаний в ходе допросов? никого пока не трогать и на ближайшее время ограничиться оперативными методами сбора информации? Вариантов возможных действия было несколько, и трудно было заранее определить, какой из них окажется оптимальным.

В конце концов возобладала точка зрения, согласно которой надлежало подвергнуть одновременному аресту всех подозреваемых, причём ещё до того, как средства массовой информации разнесут весть о полицейской активности в Сноутауне. Резонов в пользу такого сценария было несколько: во-первых, весьма соблазнительной представлялась возможность получить признательные показания за счёт фактора внезапности и растерянности взятых под стражу обвиняемых, во-вторых, внезапный арест давал возможность спасти улики, не уничтоженные преступниками, ну и в-третьих, разумеется, следовало иметь в виду и то, что арест подозреваемых мог развязать языки тем свидетелям, кто будет молчать, зная, что кто-то из преступников остаётся на свободе.

Арест Бантина, Вагнера и Хэйдона был произведён ранним утром 21 мая 1999 г. ещё до того момента, как в средства массовой информации поступили первые сообщения о находках в Сноутауне. Арест и последовавшие допросы, однако, не оправдали возлагавшихся на них следователями надежд. Бантин, Вагнер и Хэйдон сразу же обратились с требованием предоставления адвокатов, на допросах держались очень спокойно, вину свою отрицали и требовали предъявления улик. Строго говоря, предъявлять им было нечего. Хэйдон, чья вина представлялась наиболее очевидной, заявил, что в бывшее банковское хранилище вообще не входил и понятия о трупах в бочках не имеет ни малейшего. Бантин и Вагнер не говорили даже этого. В складском помещении были найдены их отпечатки пальцев, но это их ни в чём не уличало – они ездили пару раз с Хэйдоном в арендованное им здание, и что с того? Конечно, положение правоохранителей существенно улучшило бы обнаружение отпечатков пальцев на бочках и инструментах, найденных лежащими на них, но брошенные тут же перчатки давали понять весьма красноречиво всю призрачность подобных надежд.

В общем, следователям очень скоро стало ясно, что в этом деле чрезвычайно важной окажется роль криминалистов – именно на их долю в значительной степени должно было лечь бремя поиска доказательств вины каждого из арестованных.

Сотрудники группы «Диаграмма» знали, что на протяжении 1990-х гг. Бантин долго проживал по трём адресам: дом №203 по Ватерлоо-корнер-роад в Сэйлисбари-норт, дом №3 по Бардекин-авеню (Burdekin Avenue) в местечке Мюррей-бридж (Murray Bridge) на северо-востоке от Аделаиды и дом №49 по Бандарра-курт (Bundarra Court) в Крейгморе, районе, удалённом от Аделаиды даже дальше, чем Сейлисбари-Норт и Смитфилд-плейнс.