Как бы там ни было, в 1956 году новоиспечённые британские подданные из Восточной Европы находились на положении изгоев. Их не любили, игнорировали, на их акцент реагировали с раздражением. Майкл Тодоровски, по-видимому, был рождён Матеушем, но смена имени не сделала его ни англичанином, ни шотландцем. Молодой человек [ему исполнился 21 год] имел явные проблемы с социализацией и самоконтролем. Против него дважды возбуждались уголовные дела по обвинению в агрессии, направленной на женщин. Один раз он ударил девушку, которая сказала ему в шутку, что он не умеет целоваться. Матеуш-Майкл шутки не понял и приложил подругу кулаком в челюсть. Ситуацию удалось разрешить в формате досудебного урегулирования, по-видимому, Майкл извинился и заплатил некую сумму потерпевшей. Буквально через пару месяцев ситуация повторилась в гораздо более неприятном и опасном виде. Провожая девушку после танцев, он сделал некие непристойные предложения и, получив отказ, снова пустил в ход кулаки.

Теперь ему пришлось отправиться за решётку на 2 года. Отбыв отмеренный судом срок, Тодоровски вернулся в Глазго и устроился в строительную компанию, занимавшуюся возведением домов в Нью-сити.

Глазго 1950-х годов: блошиный рынок под путепроводом, мрачная жилая застройка, гомонящие дети на улицах крупнейшего города Шотландии.

Что же касается упомянутого выше Питера Мануэля, то начальник следственной бригады старший инспектор Уилльям Манси, услышав эти имя и фамилию, прямо-таки взвился. Оказалось, именно Манси впервые арестовал этого человека 17 февраля 1946 года, то есть почти за 10 лет до описываемых событий. История этого ареста, как, впрочем, и того, что последовало далее, оказалась весьма необычна – она заслуживает того, чтобы уделить ей некоторое внимание.

В феврале 1946 года в 2-х респектабельных районах Глазго произошла серия краж из отдельно стоявших домов. Эпизодов таких насчитывалось по меньшей мере 6, их объединяло совпадение отпечатков пальцев, которые небрежный преступник оставлял на рамах и стёклах открываемых окон. Преступления казались поначалу однотипными и довольно тривиальными – злоумышленник влезал на второй этаж по водосточной трубе и открывал окно. Либо влезал на крышу и открывал слуховое окно там. Причём открывал топорно – либо отжимая раму, либо разбивая стекло. [Если кто-то из читателей считает, что только так воры-«домушники» и открывали окна в то время, то следует внести ясность: опытный преступник аккуратно снимал штапики, вынимал стекло, открывал окно, а затем ставил стекло и штапики на место. Этот процесс требовал затрат времени и сил, а кроме того, подразумевал определённую квалификацию вора, но такое открывание маскировало способ проникновения и сбивало полицию с толку – детективы начинали подозревать хищение ключа от замка входной двери, скрытое снятие с него слепка и тому подобное. Таким образом опытный «домушник» наводил правоохранительные органы на версии, не имевшие никакого отношения к действительности.