– И правильно поступила, – сказал ЭРЖ-327.

– Вы считаете? – спросила МДА-802.

– Да ей на нас плевать, – заявил мужчина, который так и не простил, что все над ним смеялись. – Плевать, что ее отказ – это приговор нам всем!

– Замолчите, грубиян, – подняла голос одна из женщин. – Панноника, я прекрасно вас понимаю. Мы все понимаем. Надзиратель Здена – жуткое существо, и каждому из здесь сидящих было бы противно даже думать о… об этом. Однако это вопрос жизни и смерти. Точка.

– Дешево же вы цените честь! – возмутился ЭРЖ-327.

– Разве не дело чести спасти нам жизнь? – возразила женщина. – Вот вы, ЭРЖ-327, влюблены в Паннонику. Думаете, мы этого не замечаем? Но надо действительно обезуметь от любви, чтобы предпочесть свою и нашу смерть часу времени наедине с надзирательницей Зденой. Мы тоже очень любим Паннонику и восхищаемся ею, но не намерены жертвовать жизнью ради ее стремления к чистоте.

Женщина умолкла. Она выразила общее мнение, и добавить было нечего.

– Да вы просто персонажи мопассановской «Пышки»! – взорвался ЭРЖ-327.

– Нет, – отозвалась МДА-802. – И вот доказательство: я сегодня предложила вместо Панноники себя, но Здена не захотела.

Панноника сидела опустив глаза.

– Почему вы молчите? – спросила МДА-802.

– Мне нечего сказать.

– Неправда. Мы знаем, что вы человек благородный. И хотим вас понять, – настаивала МДА-802.

Панноника, вздохнув, покачала головой.

– Все из-за того, что она женщина? – невинно спросил кто-то.

– Будь надзиратель Здена мужчиной, я бы вела себя точно так же, – отрезала девушка.

– Поверьте, мы нуждаемся в объяснениях, – сказала МДА-802.

– Вы их не получите, – ответила Панноника.

– Принцесса на горошине посылает нас на смерть! – выкрикнул все тот же мужчина.

Получилось слишком громко. Заключенные, сидевшие за другими столами, повернулись в их сторону.

Все сразу замолчали. Когда атмосфера чуть-чуть разрядилась, снова поднялся гомон.

– Вы ведете себя как побежденные, – сказала Панноника. – Никто из нас не умрет, и как раз потому, что я не сделаю ни одной уступки врагу.

На другой день, когда надзиратель зачитал листок с именами приговоренных, Панноника сделала два шага вперед, повернулась в ту сторону, где, как она полагала, находилась камера, и громко произнесла:

– Зрители, сегодня вечером проголосуйте за меня! Пусть при подсчете результатов там окажется не два имени, а одно! Пусть номер СКЗ-114 получит абсолютное большинство! Все вы, сколько вас есть, пали так низко, что смотрели и продолжаете смотреть эту гнуснейшую бесчеловечную передачу. Искупить вину вы сможете лишь тем, что завтра меня приговорите. Вы должны сделать это для меня!

Она вернулась в строй.

«Увы, как я и подозревала, она совершенно сумасшедшая», – вздохнула МДА-802.

«А мы-то надеялись, что она нас спасет», – подумала вся бригада.

Даже ЭРЖ-327 дрогнул: «Она великолепна. Но можно быть великолепной и ошибаться».

Здена была сражена.

Панноника провела день в безмятежном спокойствии.

СМИ взвыли, сообщения сыпались одно за другим, в оценках чувствовалась растерянность.

Один из вариантов, многократно повторенный, возобладал над массой противоречивых версий: «Она вообразила себя Христом».

Вечером во всех газетах прошла та же информация: «Заключенная Панноника выступила сегодня утром с обращением к публике и решительно потребовала от зрителей „Концентрации“ единогласно вынести ей смертный приговор.