— Ты был в том сгоревшем офисе! — сказал один из подмастерьев — «лопатка», новенький, впервые на конклаве. — Я видел тебя на видео!

— И не только был, — добавила другая «лопатка». — Годдард отдал ему свое гребаное кольцо, и Роуэн раздавал народу иммунитет!

— Ух ты! А это разве по правилам?

Роуэн пожал плечами:

— Годдард сказал, что да. И к тому же я не просил его дать мне кольцо. Он сам.

Один из серпов-юниоров сказал с легкой завистью:

— Мужик, ты, должно быть, здорово ему нравишься, раз он так поступил.

При мысли о том, что он здорово нравится Годдарду, Роуэну стало слегка не по себе. Юноша глубоко презирал все, что нравилось его наставнику.

— Какой он? Расскажи! — попросила одна девушка.

— Какой-какой… Ни на кого не похожий, — ответил ей Роуэн.

— Эх, был бы я его учеником… — помечтал один из «лопаток» и скроил гримасу, словно куснул пирожок с прогорклым сыром. — Меня взял к себе серп Мао.

Серп Мао тоже был охотник за славой, упивающийся своим положением любимца публики. Он всячески подчеркивал свою независимость, не примыкая ни к старой гвардии, ни к новой. Роуэн не знал, голосовал ли этот человек по совести или продавал свой голос тем, кто заплатит подороже. Фарадей — тот знал бы. Роуэну остро не хватало многого из того, что он мог бы почерпнуть у Фарадея, в частности знаний о пикантных подробностях внутренней жизни Ордена.

— Годдард и его юниоры произвели сенсацию, когда появились на Капитолийской лестнице, — произнес подмастерье, которого Роуэн помнил с прошлого конклава — тот самый, что хорошо разбирался в ядах. — Они такие стильные!

— А ты уже решил, какая у тебя будет мантия? И с какими драгоценностями? — спросила какая-то девица, внезапно повисшая на руке Роуэна, словно быстрорастущая лиана. Он не знал, стоит ее с себя стряхнуть или нет, — и то, и другое было одинаково неловко.

— Невидимая, — ответил он. — Возьму и появлюсь на Капитолийской лестнице в чем мать родила.

— То-то посверкаешь тогда своими драгоценностями! — ввернул один из серпов-юниоров, и все покатились от хохота.

Тут к ним протиснулась Цитра, и у Роуэна возникло чувство, будто его поймали за каким-то неблаговидным делом.

— Привет, Цитра! — сказал он. Приветствие прозвучало настолько принужденно, что ему тут же захотелось забрать его обратно и выразиться как-то иначе. Он поспешно стряхнул «лиану», но поздно — Цитра уже все увидела.

— А ты, я вижу, обзавелся кучей друзей, — заметила она.

— Да нет, какие там друзья, — ляпнул Роуэн, запоздало сообразив, что оскорбил всех своих поклонников. — То есть мы же все друзья, так ведь? Мы в одной лодке.

— В одной лодке, — повторила Цитра с каменным лицом, но при этом глаза ее метали кинжалы, своей остротой соперничающие с теми, что висели в оружейной серпа Фарадея. — Приятно было повидаться, Роуэн.

И она зашагала прочь.

— Да пусть уходит! — сказала «лиана». — Все равно она после следующего конклава уйдет в прошлое.

Роуэн покинул честную копанию, даже не извинившись.

Он быстро нагнал Цитру, из чего следовало, что та не так уж сильно стремилась улизнуть.