Обхожу медсестру и укладываю его на столик.

Распеленываю левой рукой, держа наготове правую в кармане с бритвой.

— Не стоит грудничкам спать с родителями, — замечает медсестра, ставит свой чемоданчик на стул и открывает его.

Я смотрю на то, что внутри, сердце цепенеет от узнавания многих предметов — одноразовые шприцы, упаковки с лекарствами… Нет ничего похожего на оружие, электропилу или термос. Она берет стетоскоп и слушает спящего мальчика. Будит его, ощупывает ручки и ножки, заглядывает в уши. Садится на стул и достает тетрадь.

— Сколько уже Коле Сидоркину? — смотрит на потягивающегося малыша, дает ему сжать мизинец.

— Коле? Не знаю точно, лет шестнадцать-семнадцать.

Я понимаю, что сказала не то, по ее внимательному, застывшему взгляду.

— А! Коленьке! Минутку, когда же я рожала? Как раз восьмого марта, это значит, сколько нам?..

— Нам уже три полных месяца, — медленно, как больной, объясняет медсестра. — Нам уже пора агукать, пытаться перевернуться и обхватывать пальцами игрушку. Нам не стоит все время лежать запеленатым, да, Коля?.. Вы должны разговаривать с ребенком, петь ему.

— Петь? — дергаюсь я.

— Конечно, пойте…

— Я не учительница пения! — слишком громко сказано, слишком…

— Давайте я измерю вам давление и посмотрю зрачки. — Она встает и достает из чемодана прибор для измерения давления. — Покажите грудь, мне кажется, у вас температура.

— Нет, спасибо, — ухожу от нее за столик, на котором лежит маленький. — В другой раз.

— Мне кажется, вам нужна помощь, я хотела бы видеть второго ребенка.

— Второго? Второго Колю?

В комнату заглядывает Сюшка. Настороженно смотрит на медсестру, потом вдруг бросается ко мне и обхватывает за ногу, не сводя глаз с гостьи.

— Ксюша, — приседает та, — иди ко мне, я тебя послушаю.

Сюшка прячется за меня, я волоку ее на ноге вокруг стола, потому что медсестра Климова опять двинулась к нам. Так мы топчемся некоторое время вокруг стола, на котором маленький дергает ножками, засасывая кулачок. Одной рукой я глажу по голове Сюшку, другой — изо всех сил сжимаю в кармане бритву.

— Ну хорошо, — останавливается и задумывается медсестра. — Я выпишу вам успокоительное, а вы, пожалуйста, сходите к своему врачу.

— Обязательно! Успокоюсь и сразу схожу!

— Я могу поговорить с вашим мужем?

— То есть с отцом моего ребенка? — уточняю я. — Не можете. Он меня бросил. Или нет, это же я его бросила!

— А, — вздыхает она с облегчением. — Вот в чем дело… Как вы меня напугали. Тогда я пойду, а то, знаете, я уже решила вызвать сюда психиатрическую помощь… У вас такой странный вид, и голова… Жаль, что вы отрезали шикарные волосы, но брюнеткой вам тоже идет. Надеюсь, вы не натворите глупостей. Что вы прячете в кармане?

— Бритву, — ерошу волосы Сюшке и снисходительно объясняю, пока окаменевшая медсестра не превратилась в статую в коридоре. — Это шутка. Ничего я не прячу. У меня все нормально.

— Тем более попейте успокоительное! Я захлопну дверь, не спускайтесь и не оставляйте одного грудничка на столике.

— Непременно, непременно… Стойте! — я бросаюсь к лестнице. — Скажите, где вы взяли этот чемоданчик?

— Это подарок, — отвечает снизу медсестра Климова.

— Это… мой подарок?

— Нет, — она остановилась и стоит, видимо, опять преодолевая сильное желание вызвать “Скорую”.