— Тебе не за что просить прощения. Ни о чем не жалей. Я просто лишний раз убедился в том, что знал уже давно. Мы с тобой не пара.

— Но тогда зачем ты все это затеял?

Он пожал плечами.

— Нетрудно самому себя обмануть… особенно когда чего-то очень сильно желаешь.

Она покачала головой.

— Я не понимаю тебя, Дьюк.

— Я и сам порой себя не понимаю.

Вот так ответ! Тина состроила гримаску недоверия. Дьюк помрачнел и поглядел на нее с откровенной ненавистью.

— Ладно, покончим с этим, — хрипло сказал он, но по выражению его лица было понятно, что бы он хотел сказать на самом деле. Он махнул рукой в сторону накрытого стола. — Может, хочешь перекусить?

— Нет уж, спасибо, не надо. — Оставаться на ланч после того, что произошло, казалось Тине совершенно невозможным. Да и в тоне, которым Дьюк сделал это приглашение, звучала только формальная вежливость, и ничего больше. — Нам больше нечего друг другу сказать, Дьюк. Я, пожалуй, пойду.

Он не стал спорить. Все было кончено, и продолжать высекать искры не имело больше смысла.

— Я провожу тебя до такси, — предложил он.

— Нет. Этого совсем не нужно. — Тина почувствовала, как в уголках глаз закипают дурацкие слезы. — Я сама дойду. Прощай, Дьюк.

— Что ж, финита ла комедиа, — тихим голосом произнес он.

Это была цитата из оперы Леонкавалло «Паяцы» — слова из финальной сцены, где главный герой, шут, своей рукой убивает любимую, но неверную жену.

Тина подумала, что и Дьюк по натуре убийца, разрушитель. Он убил ее чувство. Или, может быть, он имел в виду, что это она убила его чувство?

Тина глядела на него еще одно мгновение, но, что ни говори, а правда есть правда. Пьеса закончена. Драма — с ней и Дьюком Торпом в качестве главных героев. Пора опускать занавес.

Она вышла, не сказав ни слова, громко хлопнув дверью, словно отрубив за собой все прошлое. Однако ее преследовало ощущение, что до конца жизни ей так и не удастся избавиться от воспоминаний об этом страшном дне.

5

По дороге домой Тина чувствовала себя словно робот, она как будто ослепла и оглохла, утратила способность понимать окружающее. В таком оцепенении она добралась до дверей своего коттеджа. Только дома, в привычной обстановке, это ощущение начало мало-помалу отпускать ее.

Тина присела к столу и начала механически перебирать выкройки платьев к свадьбе Дженни. Ее взгляд равнодушно скользил по их линиям, не останавливаясь ни на секунду. Сейчас она просто была не в состоянии ни о чем думать — ни о чем, кроме произошедшего сегодня.

Из их связи с Дьюком все равно ничего бы не получилось — Тина постоянно возвращалась к этой мысли. Из нее просто не могло ничего получиться, во всяком случае, ничего хорошего. Надо постараться забыть о прошлом, забыть об этом человеке и перестать терзать себя. Но не так-то просто это сделать…

«Мы с тобой два сапога — пара». Эта фраза вновь и вновь прокручивалась в ее мозгу, терзая Тину невыносимой болью. Она с тоской признавалась себе, что Дьюк прав — у них действительно слишком много общего: взгляд на мир, отношение к работе, склад души. Этого же вполне достаточно, чтобы они могли стать отличными партнерами, друзьями, любовниками.

Но не супругами.

Дьюк откровенно дал понять, что супружество не входит в его планы. Смешно думать, что причиной его отказа была ее давняя связь с Брейди, ревность к нему.

Возможно, Дьюк хотел большего, чем просто коротенькой интрижки, — теперь до Тины стал доходить смысл его слов.