— Нет, конечно, ничего такого нет.

— У тебя нет никаких наследственных болезней, в роду не было никаких отклонений? — настаивала она.

Он поднял голову. Его глаза все еще лучились счастьем, когда он перекатился на бок и одарил ее снисходительной усмешкой.

— Тина, твоя тревога совершенно обоснованна, но клянусь тебе, насколько мне известно, в нашей семье никогда не было ни гемофиликов, ни идиотов, ни сифилитиков. Так что нашему ребенку ничто не грозит.

Кончиками пальцев он благоговейно провел по нежной округлости между ее бедер.

— У нас будет самый красивый, самый гениальный, самый замечательный ребенок, когда-либо появлявшийся на свет, — объявил он, а затем заразительно улыбнулся. Его пальцы заскользили вверх по животу, достигли набухших грудей Тины и очертили их круговым движением. — Ты будешь великолепной матерью, а я постараюсь стать примерным отцом.

Не было никаких сомнений, что он говорил совершенно искренне. Тина улыбнулась в ответ. Какое наслаждение — убедиться, что твоему ребенку не грозит опасность. Кроме того, из слов Дьюка она поняла, что он намерен не только одобрить появление на свет их ребенка — нет, он хочет стать ему хорошим отцом. Значит, у нее есть надежда на семейную жизнь!

По крайней мере, пока.

Но Тину тревожило его здоровье. Когда Дьюк наклонился, чтобы поцеловать ее, она заметила, как выпирают жилы на его шее, какие глубокие впадины залегли над его ключицами и под скулами. Черты лица, обтянутые побледневшей и загрубевшей кожей, заострились и стали еще резче.

— Пожалуй, нам следует еще разок заняться любовью, — пробормотал он, возбуждающе целуя ее.

— Нет. — Тина решительно мотнула головой.

— Почему нет? — бросил он изучающий взгляд. — Боишься навредить ребенку?

— Нет, боюсь навредить тебе. Ты посмотри, на кого ты стал похож! Пока не наберешь хотя бы десяток килограммов — больше никакого секса! — Она насмешливо улыбнулась.

Он состроил горестную гримасу.

— Я теперь тебе не подхожу, так?

— Очень подходишь, вот поэтому-то я и не хочу, чтобы ты скончался на мне от истощения сил. — Она заглянула ему в глаза и встревожилась, увидев там выражение непонятной тоски. — Что произошло, Дьюк?

— Чепуха, — отмахнулся он с напускным легкомыслием, но это странное выражение его глаз тут же пропало. — Как ты думаешь, смогу ли я за один присест съесть столько, чтобы набрать искомый десяток килограммов, и с легким сердцем заняться с тобой любовью? В кухне найдется приличный завтрак?

Вот и все, беспомощно подумала Тина. Тайна прошедших двух месяцев так и осталась тайной. Что же, надо постараться забыть об этом и больше думать не о прошлом, а о будущем, приказала она себе, спуская ноги с кровати и накидывая халат.

— Я собираюсь приготовить тебе великолепный завтрак, Дьюк Торп, и только попробуй не съесть все до последней крошки, — шутливо предупредила она.

Он внял предупреждению.

Через несколько недель Дьюк был уже прежним, как до своего отъезда в Америку. Не приходилось больше сомневаться в его здоровье и жизненной энергии. Он просто сиял от счастья и, как мог, опекал Тину. Дьюк настаивал, чтобы она не перетруждалась с постановкой и даже наняла ассистентов для разъездной работы. Ей пришлось покориться его настойчивой заботе. Когда же Тине приходилось идти куда-либо самой, он не отступал от нее ни на шаг, поддерживал под руку, строго следил, чтобы она не уставала. Тина посмеивалась над его одержимостью, но в душе была совершенно счастлива.

Она наслаждалась его заботливостью, хотя и не переставала гадать о причинах, подвигнувших Дьюка на подобное поведение.