Счастливчик медленно, неуверенно распрямился. Раскрыл было рот, чтобы окликнуть всадника, но нарушить эту тягучую, почти осязаемую предрассветную тишину казалось чудовищным кощунством. Страх сковывал, сдавливал ледяным обручем горло, еще болевшее после мертвой хватки Черного. Барт выбрался из-за камня, выбежал, оскальзываясь на холодной глине, на дорогу.

– Г-господин! – хрипло произнес он, удивляясь собственному голосу, больше похожему на карканье.

Всадник резко развернулся в седле, лошадь громко фыркнула, перебирая копытами. В сторону Барта метнулась шипящая серебряная плеть. Он отпрянул, едва не завалился на спину, в последний момент ухватившись за сырой осклизлый столб. Тонкая блестящая цепь с клином на конце, чуть не расцарапав ему щеку, вонзилась в этот же столб в пяди от его головы. Барт замер, вытаращив глаза на причудливой формы лезвие, глубоко вошедшее в дерево. По телу пробежала горячая волна запоздалого ужаса.

– Хорошая реакция, сынок, – раздался знакомый голос. – Но не делай так больше.

Серый – а это был он – дернул цепь на себя, и та, как живая, втянулась в его рукав.

– В-вы… Вы меня напугали, дон… – пробормотал Барт и закашлялся. В горле першило так, будто он проглотил пригоршню иголок. Разговаривать было больно, даже шепотом. Проклятый Черный!

– Ты меня тоже, – признался всадник. – Говори. Но предупреждаю, я не настроен на длинную беседу.

– Да и мне не до того, господин, – невесело усмехнулся Барт, снова пытаясь откашляться. Безрезультатно. – Меня зовут Бартоломью Твинклдот…

Серый представляться и не подумал. Сидел в седле неподвижно и безмолвно, как истукан.

– Так вот, я… – замялся Барт. – Я потерпел кораблекрушение. Второй день плутаю по этому берегу без гроша в кармане, без еды…

– Откуда ты?

– Из Валемира… Но мне… – он снова кашлянул, болезненно поморщился, потирая горло. – Мне нельзя туда возвращаться.

Серый хмыкнул.

– Потрясающая история. Что ты от меня-то хочешь, сынок?

Барт едва сдержал слезы.

– Заберите меня отсюда, господин!

Серый долго молчал, разглядывая Барта. Счастливчику тоже было не до разговоров – он вдруг с ужасом понял, что каждое последующее слово дается ему все с большим трудом. Похоже, Черный здорово повредил ему гортань. Как бы вовсе не потерять голос…

– Сдается мне, ты многого недоговариваешь, Бартоломью Твинклдот… – сказал, наконец, Серый.

– Поверьте, господин, если вы заберете меня отсюда… – прохрипел Барт. Откашлялся. Шмыгнул носом. – И если я не сдохну по дороге от проклятого насморка или воспаления легких… то я расскажу вам все, что захотите. Даже то, что обычно… утаивал на исповедях отцу Миро в святилище Араноса.

Серый усмехнулся и промолчал.

– Мне нечем заплатить вам, господин… – решился, наконец, Барт, когда молчание затянулось. – Но у меня есть вот это…

Он показал одну из серебряных бляшек.

– Вижу, – буркнул Серый. – А за поясом у тебя настоящий арранийский крис. Собственно, поэтому я с тобой и разговариваю. Все-таки не каждый день натыкаешься на юнца, у которого карманы набиты вещичками, на поиски которых кое-кто тратит годы…

– Я отдам вам все, только вытащите меня отсюда! – просипел Барт. – Ну… Или продам…

Серый удивленно хохотнул.