Злопамятностью Лена не отличалась. Наоборот. Она и сама прекрасно понимала, что диета для нее в первую очередь лишний повод поболтать. К примеру, на велосипедной прогулке, не иначе как затем, чтобы с еще большим аппетитом наброситься на еду. Такая уж она уродилась. Обожала действовать вопреки здравому смыслу. Опять-таки от природы. Ведь если что-нибудь себе запретить, оно сразу делается намного желаннее.

Да, Лена была вот такая. И Норе она нравилась.

Даг придерживался другого мнения. Считал Лену «совершенно безнадежной» и понять не мог, что Нора в ней нашла.

Только не его это дело. Нора злилась на Дага нечасто, но всегда из-за его замечаний насчет Лены или упорного нежелания знакомиться с нею. Дескать, жаль время тратить, люди «такого типа» для него яснее ясного. Нора прямо кипела от злости. Ну можно ли быть таким дураком и упрямцем!

Нора знала Лену, знала, сколько в ней чувства юмора и самоиронии. Во многом она попросту человек незаурядный. А ее болтливость, которая так действовала Дагу на нервы, объяснялась, увы, дурным влиянием окружающих. У нее дома все тараторили без умолку. О прическах, о нарядах, о чем угодно, что ни взбредет в голову. Жалобы на себя и на вечное невезение, в общем, были из той же оперы – этакий жаргон, безумно утомительный, если принимать его всерьез. И сами они, как поняла Нора, ничего серьезного в этом не находили. А что до Лены, так ее трескотню можно пропускать мимо ушей, недостаток-то пустяковый, если учесть массу других, замечательных особенностей ее характера.

Она была верным другом и всегда старалась прийти на помощь. В случае чего положись на нее – не подведет. И точно, ни разу не подводила. О себе забывала. И болтливость как рукой снимало. Причем она вправду умела отличить существенное от несущественного. А сколько в ней тепла и преданности, искренней, бескорыстной. Потому Лена и была лучшей Нориной подругой. Что бы там себе ни думал Даг.

И Андерс с Карин тоже. Нора подозревала, что и эти двое от Лены не в восторге. Конечно, оба не говорили ни слова, но ведь это чувствуется, вдобавок они ни разу не предложили пригласить Лену в гости. Все остальные пускай приходят сколько угодно, только не она. Вот почему чаще Нора бывала у Лены, а не наоборот.

И в это воскресенье тоже.

– Ну что, двинем ко мне, да?

Лене очень хотелось, чтобы Нора непременно послушала одну кассету. Этого певца они раньше не слышали. И Нора поехала к ней.

Дома они застали только Ленину бабушку. Остальные разбежались по своим делам, поэтому, увидев девочек, бабушка Инга просияла. У Норы бабушка Лены вызывала живейшую симпатию, им уже доводилось встречаться, хотя довольно давно. Так что поговорить было о чем. Веселым нравом бабушка Инга походила на Лену, тоже обожала поболтать и отличалась неуемным любопытством.

Первым делом она обрушивала на собеседника лавину вопросов. Но когда он пытался ответить, слушала рассеянно, пока, улучив момент, вновь не перехватывала инициативу. А уж если входила в раж, слушать ее было ужасно интересно. Тем более что она во многом хорошо разбиралась. Особенно в том, что происходило здесь, в ее родном городе, где она жила всю жизнь.

– Мы ведь точно не виделись с тех пор, как ты переехала? – сказала она Норе. – Где ты живешь теперь?

Услыхав ответ, бабушка Инга сразу оживилась. Она хорошо знала этот дом. Ее отец служил там консьержем, и родилась она в дворовом флигеле, на нижнем этаже. У них была хорошенькая квартирка из двух комнат, кухни и просторной передней. До сих пор она помнит красивые цветастые обои, от которых перед отъездом оторвала на намять клочок, и после, в школе, он служил книжной закладкой.

Ее отец умер рано. Он был много старше матери, и она толком его не помнит. Вообще-то съехать они должны были сразу после смерти отца, но им разрешили остаться, потому что все очень дорожили мамой.