— «Родс, Моргентау и Скотт»? Как же, как же, знаю! Это на Пятой авеню, не так ли? О, они прижимистые люди. Что заставило вас пойти туда?

— Я не могла найти ничего лучшего, — откровенно призналась Керри.

— Но это же настоящее издевательство! — сказал Друэ. — Вам не следовало бы работать у этих господ. У них мастерская сейчас же за магазином, верно?

— Да, — подтвердила Керри.

— Это не особенно почтенная фирма, — сказал Друэ. — Такая работа вам не подходит.

Он без умолку болтал, задавал вопросы, рассказывал о себе, объяснял, что представляет собой ресторан «Виндзор», пока не явился наконец официант с огромным подносом, уставленным горячими, аппетитными блюдами. Друэ сиял и старался услужить Керри. Он очень выигрывал сейчас на фоне белоснежного столового белья и серебряных судков. Когда он стал орудовать ножом и вилкой, разрезая сочное жаркое, кольца на его пальцах казалось, заговорили. Его новый костюм приятно шуршал всякий раз, как он протягивал руку за каким-нибудь блюдом, передавал хлеб или разливал кофе. Он не переставал подкладывать на тарелку Керри, и его душевное тепло согревало ее тело, пока она не почувствовала себя так, будто переродилась. Друэ с обывательской точки зрения был чудесный малый и совершенно пленил девушку.

Эта маленькая искательница счастья восприняла свою нежданную удачу довольно легко. Она чувствовала себя чуточку неловко в таком непривычном месте, но огромный зал действовал на нее успокаивающе, а зрелище хорошо одетой толпы на улице наполняло ее восхищением. Ну что за жизнь, когда нет денег. Как хорошо приходить сюда обедать, когда вздумается! Какой счастливец Друэ! Он много разъезжает, хорошо одевается, он такой сильный, он может всегда обедать в таких чудесных ресторанах! Друэ теперь представлялся ей весьма важной особой, и она невольно спрашивала себя, чем объяснить его дружбу и внимание к ней.

— Так вы, значит, потеряли работу из-за болезни? — спросил он. — Что же вы собираетесь теперь делать?

— Буду искать дальше, — ответила Керри.

Но при мысли о том, что за пределами этого прекрасного ресторана ее поджидает нужда, бредущая за ней по пятам, как голодная собака, в глазах девушки мелькнул страх.

— Нет, это никуда не годится, — сказал Друэ. — И давно вы ищете?

— Четыре дня.

— Подумайте только! — воскликнул Друэ, как будто обращаясь к невидимому третьему лицу. — Нет, все это совсем не для вас. Эти девушки, — и он сделал широкий жест рукой, как бы указывая на всех продавщиц и фабричных работниц, — ничего не получают за свой труд. Разве можно жить на такие деньги?

Друэ держался с Керри совсем по-братски, но, решительно отвергнув мысль о подобной работе для Керри, он переменил линию поведения. Керри и в самом деле была очень миловидна. Неказистое платье не могло скрыть, что девушка сложена очень недурно, и у нее были такие большие и ласковые глаза.

Друэ пристально смотрел на девушку, и она поняла, о чем он думает. Она понимала, что он восхищается ею, об этом убедительно говорила его щедрость, его веселое добродушие. Она чувствовала, что и он ей нравится, и чем дальше, тем больше. И еще нечто другое, более глубокое теплой струей вливалось ей в душу. Они то и дело встречались глазами, и их взгляды ясно говорили о растущей взаимной симпатии.

— Почему бы вам не остаться в городе и не пойти со мной вечером в театр? — сказал Друэ, придвигая свой стул ближе. Столик был не очень широк.

— Ах, нет, я не могу! — испугалась Керри.

— Что вы собираетесь делать сегодня?

— Ничего, — уныло ответила Керри.