Мэрион побелела и не ответила.

— А как она умерла?

— Неважно. — Мэрион залила крутым кипятком только что смолотый кофе.

Из фаянсового кофейника — настоящая французская глазурь! — пошел сногсшибательный аромат. Он усилился, когда Мэрион стала помешивать кофе деревянной ложечкой, предназначенной, судя по всему, исключительно для этой цели.

— Так что с ней случилось? — продолжала интересоваться Джемма.

— Ничего.

— От ничего не умирают.

Даже мистер Хемсли умер от сердечного приступа, а вовсе не от огорчения, что у него родилась дочь Элис. Пятая дочь. Снова дочь.

— Если ты настаиваешь — пожалуйста, — взорвалась Мэрион. — Она покончила с собой.

— Как?

— Не хочу говорить об этом.

— И все-таки?

Вот так же Джемма всегда пытала Гермиону, у которой была привычка обзаводиться в школе деньгами из неизвестных источников. Задачей Джеммы было вытрясти из нее всю информацию.

— Она выбросилась из окна. — Вот так же нехотя, сквозь зубы цедила и Гермиона свои признания.

— Почему?

— Так уж у нее жизнь сложилась, наверное.

— Из какого окна? — спросила Джемма, хотя уже вся похолодела, ибо знала ответ.

— Вот из этого окна, которое прямо у тебя за спиной, и если ты такая любопытная, случилось это всего неделю назад, и именно поэтому Офелия молниеносно бросила работу, так что даже маникюрный набор свой забыла. А он стоит немалых денег.

— И все как ни в чем не бывало продолжают работать в офисе?! Мистер Ферст ходит мимо окна, из которого его родная сестра… Но это ужасно.

— Глупости. Если кто-то умирает, ты продолжаешь жить как жил. Иначе нельзя. А если кто-то идет на самоубийство, то не заслуживает ни жалости, ни уважения. Кстати, она умерла не здесь, а внизу. Поэтому мистер Ферст пользуется теперь дальним переходом. Впрочем, меня это не касается. И я не собираюсь бросать хорошую работу, особенно перед отпуском. Ты даже не представляешь, сколько денег хозяева вложили в это здание. Лондонская богема причисляет его к местным достопримечательностям. Так что о переезде и речи быть не может.

Джемма села за пишущую машинку. Но что-то не клеилось: шнур теперь был на месте, контрольная красная лампочка горела, а каретка не двигалась. Не по себе стало Джэмме. С устройством электрической пишущей машинки она была знакома только теоретически, по главе десятой «Оргтехника и оборудование офиса». Как там писали? «Добросовестный секретарь как всякая хорошая домохозяйка умеет пользоваться» и так далее.

— Ну что там еще? — встрепенулась Мэрион. Голос у нее резкий, раздраженный, совсем как у бабки Мэй, когда та сердится.

— Меня не учили пользоваться электрической машинкой, — растерянно сказала Джемма.

— Никто не просил тебя печатать.

— Тогда что мне делать?

— Отнести мистеру Фоксу кофе.

— Я не горничная.

— Если ты не горничная, то кто же? Слушай, не хочешь работать — не надо. Возвращайся в агентство, пусть подыщут тебе другое место, а нам пришлют не такую привереду. Мне все равно, кто будет здесь сидеть. А ты можешь стучать в машбюро, пока руки не отвалятся. Хочешь?

— Нет.

Джемма послушно взяла серебряный поднос, поставила на него горячий кофейник, чашку с золотым ободком, под нее — блюдце. Руки у Джеммы всегда были красивыми, в них изысканная посуда казалась просто шедевром.

— Но ведь мистер Фокс ушел! — ахнула Джемма и опустила поднос.