— Я не думаю, что так уж важно иметь детей, — заявляет Эльза. — Смысл жизни не обязательно только в этом.

— Однако это так, — вздыхает Джемма, вбивая по одному яйца в тесто. — Это так. Ты, впрочем, повторяешь слова Виктора.

— Неважно. Но мы с ним детей заводить не хотим. У него уже есть дочь, а что касается меня, то я знаю, чего мне не хватает в жизни.

Джемма изумлена.

— Надеюсь, не все девушки с тобой согласны. Иначе мои друзья никогда не увидят внуков.

Джемма высыпает в миску оставшуюся порцию муки.

— По-моему, ты говорила, что любишь Виктора, — продолжает она. — Соответственно, ты хочешь материализовать свою любовь, сделать ее осязаемой для будущих поколений. Разве тебе не интересно посмотреть, каков будет результат вашего генного дуэта?

— Я не говорила, что не хочу ребенка от Виктора, — возражает Эльза. — Я не хочу вообще. Меня не волнует будущее. Мои интересы все здесь, сейчас. К тому же на земле детей и так больше, чем нужно.

— Не так уж и много, насколько я могу судить, — резко говорит Джемма. — Хотя припоминаю, что в твои годы я рассуждала точно так же, ухаживая за Гермионой, Ханной, Гортензией, Хелен и Элис. Но сейчас я начинаю чувствовать боль — я засохшая ветвь рода человеческого. Природа поставила на мне крест. Она покровительствует червеподобным угрям, электрическим скатам, крикливым чайкам, стадам планктона, рыбам, которые краснеют при виде особи другого пола, — всем, кроме меня. Мне не позволено оставить потомство. Я — худшая из худших, презренная из презренных. Меня наказали жизнью.

— Ты всегда можешь воспитать чужого ребенка, — рассудительно подсказывает Эльза. Ее тон раздражает и успокаивает одновременно.

— Это далеко не одно и то же! — Страсть в голосе Джеммы не угасает. — Хотя я пробовала. Не так много чужих детей, которых можно усыновить. В наши дни только идиотки сохраняют нежелательную беременность, а кому нужен ребенок идиотки? После окончания военных действий во Вьетнаме Хэмиш отправился туда со мной. Ему нужно было в определенное время года подобрать орхидеи для разведения, а я… я искала себе ребенка. Безуспешно. Зато я встретила там Энни — беременную вдову, привезла ее в Англию, чтобы проследить за беременностью, но вдовой она оказалась мнимой (просто супруг ее скрывался от властей), а роды — преждевременными. Ребенок появился на свет мертвым. Короче, я осталась с Энни и Джонни, но по-прежнему без ребенка. Всю жизнь я гонялась за нежеланным дитятей, и всю жизнь судьба была против меня. Даже с этим тортом я не уверена в успехе. Малейшая небрежность — и корж не поднимется. Когда я жила с бабкой Мэй, то могла просто побросать все в миску, перемешать наскоро — и торт выходил на диво хорош! А сейчас благодать не снисходит на меня, и жизнь моя ограничена бытом. Правда, мать никогда не могла испечь достойный торт — так говорила мне бабка Мэй.

Джемма хватается за ожерелье. Эльзе оно кажется дешевым и убогим… какие-то блеклые искусственные жемчужины.

— Но мне, по крайней мере, — надрывно повышает голос Джемма, — не придется испытывать все прелести беременности, все эти отеки, пятна, боли, не придется и через унижение родов проходить.

— Вот эта сторона меня как раз волнует меньше всего, — говорит Эльза. — Даже забавно. Но вот после… Никуда не выйди без соски, бутылки, мешка подгузников, ваточек, тряпочек, не поспи, не поешь! И никогда больше не делать ничего, что хочется именно тебе!

— Ну, для этого на свете существуют няни, — отмахивается Джемма.