Я подняла взгляд и попыталась понять по лицу сестры, что ее заинтересовало. Эми уставилась в окно возле кухонной мойки; волосы стянуты в тугой пучок – видимо, Мэг постаралась.

Я скомкала пустой пакет и выбросила его в мусорную корзину, подошла к окну и встала рядом с Эми.

Наше окно смотрело на окно дома старика Лоренса. Там расхаживал Лори с какой-то книжкой в руке.

– Может, его удерживают насильно? – В глазах Эми блеснула надежда на более интересный поворот, чем банальное появление нового соседа.

Тем временем парень отложил книгу и сел за рояль, стоявший перед окном. Это окно и этот рояль я видела несчетное количество раз, пока помогала Бэт мыть тарелки и обтирать их сухим полотенцем. Но теперь, когда в комнате появился Лори, картинка изменилась. Обычно я смотрела на красные шторы и думала о том, что старичок Лоренс целую вечность не делал ремонта – с тех пор как въехал в дом в 1930 году.

– Ему там тоскливо, – добавила Мэг, заняв наблюдательную позицию за моим плечом.

– Мама сказала, он много лет прожил в Европе, – с восторженной непосредственностью заявила Эми.

– Наверное, с этим связана тайна. Трагическая европейская тайна, – проговорила я театральным тоном. Когда мы были помладше, то любили разыгрывать пьесы, которые я сама писала. Бывало, разоденемся в огромные папины вещи, и каждый играет своего персонажа, придавая ему какой-нибудь своеобразный говор. У меня был любимчик. Его звали Джек Смид, и говорил он то как австралиец, то как ямаец.

Я не сводила глаз с профиля Лори – нос у него с горбинкой, как будто сломанный. Парень вновь взялся за книгу и протяжно вздохнул. Такой занятный.

– Мама сказала, им толком не занимались. Некому было воспитывать. Отец постоянно в командировке, а мамочка – какая-то итальянская художница или типа того, – поделилась сплетнями Эми.

В комнате по ту сторону лужайки Лори зашевелил губами. Я пыталась понять, что он говорит, но ничего не разобрала. Край его белой футболки зацепился за угол рояля, обнажив торс ниже живота. Мелькнуло что-то темное, но Лори тут же заправил футболку, и я не сумела рассмотреть, что это было.

– У него неплохие брови, – заметила Мэг.

Мне было не до бровей.

– И отличная фигура, – добавила я.

Эми хотела мне что-то ответить, однако благоразумно передумала – закрыла рот и вновь уставилась в окно.

– Как думаете, зачем он приехал? – поинтересовалась Бэт.

Мне не хотелось делиться с Бэт и Эми о том, что услышала от Лори. Почему-то казалось – я его предам, если всем расскажу. Глупо, конечно, тем более что они – мои сестры, а он – вообще непонятно кто.

– Представь, каково это – переехать из Италии в дебри Луизианы, – сказала я, не отрывая взгляда от рук Лори. Он перелистывал страницы книги. – Да еще этот гадкий старикашка, Лоренс…

Лори вновь сел за рояль и отложил книгу.

– Джо, не будь такой злой. Никакой он не гадкий, – упрекнула меня Бэт.

Все равно гадкий. Постоянно шумел на нас, что мы траву ему вытаптываем. А летом нажаловался Мередит, что я украдкой смываюсь из дома, и мне на месяц запретили гулять. Он постоянно орал при виде нас: «Опять эти чертовы сестры Спринг!» Можно подумать, я специально разбила ему ветровое стекло. Я же просто хотела спортом заняться, чтобы родители поняли, что у них растет нормальный ребенок, и бросили волноваться. Интерес к софтболу продержался лишь неделю.

– Ради такого дома и я с ним готова пожить, и плевать, что он гадкий, – разоткровенничалась Мэг.

Наконец к нам присоединилась и Бэт. Прислонившись ко мне плечом, она прильнула к окну.