-  В Обитель? - не понял Гаруда. - Эх, дела делами, а дружба дороже!

    -  Вот именно что дороже! Помнишь, приятель, ты задолжал мне один завтрак? Гони в Вайкунтху, должок возвращать! Заодно и с буянами твоими разберемся.

    -  Индра! - просиял Лучший из пернатых, закладывая такой вираж, что у меня дух захватило.

    -  Владыка! Век не забуду! Ох, и позавтракаем… небу жарко станет!

    И гигантский орел пошел пластать небесные пути сиддхов крупными ломтями.

    Я сидел у него на спине, зарывшись в пух до подбородка, улыбался про себя и думал, что сегодня мне повезло.

    Иначе я никогда не смог бы проникнуть в имение братца Вишну, не привлекая к себе внимания.

    -  Братва! За что кровь проливали?! За сметану их клятую?!

    -  Ниче! Были кровь с молоком, а пройдусь кулаком - молоко с кровью, пейте на здоровье!

    -  Сами небось ягнят трескают! С подливкой! С грибочками! С перепелиными сердчишками! С этими… как их…

    -  Не трави душу! Тело сдохло, одна душа осталась - не трави, говорю!

    -  Пошли, пустим красного фазана!

    -  Верно! Назвался Опекуном - опекай! Или мы сами… миром навалимся…

    -  Сами!

    -  Братва! Не могу молчать!..

    -  Эхма! Где наша не пропадала! В раю - краем, в аду - пропадом!..

    Поначалу я наблюдал за всем этим столпотворением со стороны. Еще на подлете мне стоило больших трудов уломать Гаруду не соваться сразу в драку, а уменьшиться и обождать за дальними тумбами из гра-нита-слюдянца. На которых чинно восседали изваяния пяти бессмертных аватар братца Вишну: Рыба, Черепаха, Вепрь, Человеколев и Карлик.

    За Карликом опять торчала лупоглазая рыбья морда с рогом посередине лба - и так по кругу.

    Я надеялся, что в компании статуй любопытный клюв Проглота, даже торча между пятачком Вепря и грандиозным лингамом Карлика, сойдет незамеченным.

    Верней, не "даже", а именно поэтому.

    Сразу за тумбами-постаментами начиналась решетчатая ограда, о которой упоминал Лучший из пернатых, а в кольце решеток возвышались здания, чей вид мигом напомнил мне "Канон Зодчих".

    Земной, где утверждалось: "Частные жилища и строения могут иметь от одного до девяти этажей, в зависимости от общественного положения владельца, но здания с одинаковым числом этажей должны непременно быть одинаковой высоты и без излишеств в украшательстве".

    Три строения за оградой были братьями-близнецами: пятиэтажные, хмуро-серые, без малейшего намека не то что на излишества, но и вообще на попытку "украшательства". А посему на храм, пусть даже особенный, походили не более, чем Индра на Упендру.

    Скука - единственное, что возникало при взгляде на сей выкидыш зодчества.

    Зато снаружи решеток скукой и не пахло. Пахло бунтом и близким побоищем. Полторы дюжины матерых ракшасов вовсю драли глотки, изощряясь в проклятиях и ненависти к святой пище. Косматые морды Щерились частоколом клыков-желтяков, молоты кулачищ гулко лупили в бочонки грудей, а один буян - клювастый и подозрительно смахивающий на Лучшего из пернатых - уже опрокидывал котлы с топленым маслом, озираясь в поисках факела.

    Кроме ракшасов, поблизости никого видно не было. Ах да, исключая обеспамятевшего полубожка в фартуке поверх нарядных одеяний - несчастный валялся у ограды, забытый всеми.