В Монт-Роял его раздражало буквально все, и эта раздражительность заставляла его преувеличивать некоторую убогость обстановки, в которую он попал.
Очень скоро ему наскучило общество домашних рабов, обступивших столы, накрытые специально для них. У себя дома он пользовался определенными привилегиями, хотя и отлично знал пределы терпения своего хозяина. Сделав тайком пару глотков из фляжки, припрятанной под нарядной льняной курткой, он отправился на поиски развлечений.
Подойдя к зданию кухни, он увидел, как какой-то высокий и мощный негр заносит внутрь дрова для печи. Рядом с кухней было жарко как в аду. Грини хихикнул и стал ждать.
Вскоре раб снова вышел. Грини кивком подозвал его, показал фляжку под полой куртки, а потом произнес с невинной усмешкой:
– Ты явно умираешь от жажды, ниггер. Пойдем в тень, охладишься, выпьешь глоточек виски.
Было видно, как у того загорелись глаза, но он удержался от соблазна.
– Неграм не разрешается пить. Вы сами знаете.
– Конечно знаю. Но сегодня праздник. Да и мистер Кэлхун смотрит на это сквозь пальцы.
Раб бросил тревожный взгляд в сторону столов. Там шли оживленные разговоры, слуги ели, попивали пунш, в котором не было ни грамма алкоголя; время от времени кто-то из них отходил, чтобы выполнить поручения с кухни или кого-нибудь из гостей.
– Рабам с плантации нельзя болтаться рядом с домашними слугами, – сказал негр. – Им это не понравится.
– Эй, я ведь не беспокоюсь, ниггер! А я – домашний слуга самого мистера Кэлхуна, и я тебя приглашаю, так что все в порядке. – Тебя как зовут?
– Приам.
– Знатное имя. Давай-ка, глотни.
Приама действительно мучила жажда. К тому же Натаниель Грини был так убедителен. Поэтому, забыв про осторожность, Приам позволил отвести себя к остальным слугам. Они, конечно, сразу его узнали и встретили весьма недружелюбными взглядами, пока не поняли замысла Грини, а уж он-то старался изо всех сил, подмигивая и жестикулируя за спиной Приама.
Угрюмые взгляды тут же исчезли. Напряженное лицо Приама расслабилось. А Грини с перерывом в три-четыре минуты доставал спрятанную фляжку и прикрывал Приама, пока тот делал глоток. Уже совсем скоро Приам начал весело хихикать и даже смеяться в голос. Остальные рабы, кроме двух женщин, явно не одобрявших такой забавы, усмехались и подталкивали друг друга.
– Еще! – сказал Приам.
– Пожалуй, хватит, – возразил Грини с усмешкой. – Впрочем, попробуй взять.
Он держал фляжку в вытянутой руке. Приам качнулся вперед, пытаясь ее достать, но в последнее мгновение Грини отдернул фляжку в сторону.
Приам рухнул на стол, смахнув на траву блюдо с масляными бобами.
– Бог мой! – расхохотался Грини. – Какой же ты неуклюжий!
– Чего еще ожидать от тупого ниггера с плантации? – сказал кто-то.
Мрачное подозрение шевельнулось в голове Приама, заставив его выйти из оцепенения.
– А ну-ка, живо дай мне этот напиток! – рявкнул он.
Грини плавно помахал фляжкой:
– Да вот же он, ниггер. Все твое, если ты еще способен что-нибудь видеть.
Смех зазвучал громче.
– Давай сюда! – На этот раз Приам уже ревел.
– Надо же, какой прыткий! – воскликнул Грини, продолжая помахивать фляжкой. – Да кто ты такой, чтобы приказы отдавать?
– Просто наглость, – согласился кто-то из рабов.
Приам моргнул и отер пот с шеи, глядя на раскачивающуюся перед ним фляжку. Внезапно он ринулся вперед, пытаясь схватить ее. Грини отпрыгнул назад. Приам схватил воздух. Рабы захохотали.
Приам наклонил голову, повернулся и набросился на других негров с кулаками. |