|
Не изменился окрас головы, к тому же она была по-прежнему большой и круглой, с плоской, как у совы, мордой. Да и у глаз – огромных, по-человечески умных – остался все тот же прозрачный морошковый цвет. В чем-то они были даже похожи с псом – Нанас тоже отличался «окрасом» от соплеменников. У тех, в-основном, был темный цвет волос, хотя имелись среди них и русоволосые, и даже совсем светлые. Но рыжим, почти ярко-огненным, словно заходящее солнце, был лишь он один. Сейд, почувствовав взгляд хозяина, посмотрел на него и, как показалось, кивнул: мол, не бойся, я здесь, все будет в порядке. Нанасу очень хотелось в это верить, но слева уже проплывали заснеженные низкорослые деревья и кустарники узкой, вытянутой косы Длинный Наволок. За ней уже просматривался на фоне светло-серого неба край Ловозерских Тундр – горного массива, за который и через который нойд Силадан строго запретил переходить. Ведь духи, разгневанные на забывших заветы предков саамов, два десятка лет назад уничтожили весь мир вокруг, оставив им возле священного Сейдозера лишь небольшой клочок земли для обитания. Все, что виделось дальше, было лишь мороком; стоит переступить невидимую черту – провалишься в бездну и попадешь в лапы самым злобным и кровожадным духам. Сперва Нанас, как и все, верил этому, но потом стал сомневаться. Как же так, думал он, откуда же тогда прилетают птицы, при ходит зверье, где берут начало ручьи и речки?.. А когда нойд назвал «исчадием» его любимого пса, доброго, верного, тут парень и задумался о том, что мудрейший тоже может ошибаться – да еще и судьбы чужие решать по ошибке! Пару раз Нанас пытался заговаривать с другими саамами о том, что Силадан, может, не во всем прав, а может, знает и поболе того, что говорит, но те с ним соглашаться боялись. В общем-то, за свою недоверчивость он и поплатился. И скоро поплатится еще больше, если был в этих сомнениях не прав. Теперь за Длинным Наволоком будет россыпь небольших островов – и все, горы кончатся. А с ними, возможно, все же кончится и мир. Странно, что жестким запрет был лишь по этим двум направлениям – на север и запад, где тянулись Ловозерские Тундры. В другие стороны дозволялось уходить куда дальше – до полудня оленьего хода, до тех пор, пока не начинал греть тело оберег – плоский камень из священных сейдозерских пещер. Силадан повелел каждому сааму повесить такой оберег на шею, под торку . Камень, нагреваясь, предупреждал о близости края мира. Нанас невольно прижал к груди ладонь в меховой рукавице. Камень был чуть теплым. Значит, до бездны, если она и впрямь существует, было еще далеко. Тогда почему же нельзя сюда забираться? И что значил разговор нойда со старейшиной, который он случайно подслушал прошлым вечером? Кроме всего, что касалось его личной судьбы, из той беседы Нанас понял мало. Но если он понял хоть что-то правильно, то мир, по крайней мере в этой стороне, не заканчивался сразу за горами. Тогда прав был небесный дух и его карта. А Силадан их, выходит, обманывал. Но почему, зачем? Или ошибался все-таки сам Нанас, а разговор шел о чем-то ином, недоступном его разуму? Тогда совсем скоро… Нанас глянул на горы. Они стали заметно ниже. Нарты миновали последний из островков. День намечался пасмурным. Полярная ночь закончилась луну назад, еще одна луна оставалась до равенства дня и ночи, а там придет конец и долгой зиме. Вот только доживет ли он до весны? Да что там до весны – доживет ли он хотя бы до сегодняшнего полудня?.. Справится ли с заданием, которое ему дано? Горы закончились. Теперь по обеим сторонам озера пролегали пологие заснеженные берега, покрытые кустарником и редким, невысоким лесом. |
