Мэри Бэлоу. Северная башня
Если это и груда развалин, то, безусловно, весьма внушительная груда, думала она, глядя из окна кареты на то, к чему они подъезжали. Дядя Сайрус предупреждал, что там все разрушилось и даже думать не стоит о том, чтобы жить в этом месте. Но это принадлежало ей. Единственная сколь либо реальная ценность, принадлежавшая ей за всю жизнь. Ее владение, ее дом. Ее замок. Замок Роско – со всеми его башнями, зубцами и массивными серыми стенами, увитыми плющом. Ее, хотя до настоящего момента она в глаза его не видела. Как и барона Селдорна, ее деда по материнской линии Он был великолепен, ее новый дом. Но было в нем и нечто зловещее. Он казался скорее крепостью, чем домом. Ей, молодой леди двадцати лет отроду, среднего роста и хрупкого телосложения, казалось, что замок, громоздящийся на возвышенности и абрисом выделяющийся на фоне темнеющего вечернего неба, производит несколько подавляющее впечатление. В течение долгих лет ее дед жил здесь один, с тех пор как отрекся от единственной дочери, неблагоразумным браком навлекшей на себя его вечный гнев и тайно сбежавшей, когда он не дал своего согласия. Деревья в парке почти превратились в лес и подступили к самому подножию возвышенности вокруг замка, оставив совсем мало места для лужаек, садов и всего того, что могло бы сделать его похожим на благоустроенный дом. Неподалеку шумело море. Бесплодная, лишенная растительности земля за замком спускалась вниз к морю и скалам. Дядя Сайрус так все это и описывал. Однажды он был здесь со своим братом, полным решимости добиться руки дочери барона. — Впечатляет, не правда ли? – спросил один из ее спутников. – Не так уж часто случается, чтобы женщина оказалась наследницей такой собственности, мисс Борленд. — Причем, очень молодая женщина, — заметила другая спутница. Дафна Борленд оторвалась от созерцания приближающегося замка и посмотрела на душеприказчика ее деда, худощавого и сурового мистера Сесила Твидсмьюира, и на его сестру, столь же худощавую и суровую, мисс Джемайму Твидсмьюир, назначенную ее сопровождающей во время поездки и компаньонкой на первые недели проживания в новом доме. До ее брака. — Но с условием, — спокойно сказала она. — Безусловно, весьма несложным для исполнения, — ответил мистер Твидсмьюир. – Большинство молодых особ с ограниченными средствами, намеревавшихся стать гувернанткой, подумали бы, что неожиданно стала явью их мечта оказаться богатой наследницей с замком в качестве дома — И графом в качестве мужа, — поджав губы, сказала мисс Твидсмьюир, заканчивая мысль брата. – Вдобавок, молодым человеком, моя дорогая мисс Борланд, про которого известно, что он красив, как Адонис. — И богатым настолько, что вы, с вашим новоприобретенным наследством, покажетесь нищей, — добавил мистер Твидсмьюир. Да, это было мечтой, ставшей явью, думала Дафна, пока карета взбиралась по крутому подъему к массивной стрельчатой каменной арке, которая должна была вести во внутренний двор. Она предположила, что когда-то давно у основания замка был ров. Это была сбывшаяся мечта. Большинство из своих двадцати лет она прожила с дядей. Её отец умер в долговой тюрьме, когда она была младенцем, тремя годами позже скончалась и матушка. Дядя и тетя были добры к ней, но небогаты и с целым выводком собственных детей, которых нужно было обеспечивать. После того, как Дафна отклонила два предложения, оба от фермеров-арендаторов, одного из которых нашла тупым, а другого омерзительным, она решила пойти работать. Она уже нанялась гувернанткой и через три дня должна была покинуть дядин дом, когда в дверях появился мистер Твидсмьюир Он пояснил, что кроме Дафны, известно только об одном пережившем ее дедушку родственнике, очень дальнем и тоже женщине. И к тому же, как полагают, она живет в Америке. |
