– Помоги мне, Томми. Я ищу убийцу – но я никак не могу ухватиться. Даже за факты.

– А факты указывают на меня.

– Я не верю, что ты убийца. Но твой медальон был у Фрэнка в кармане. С твоего номера ему звонили и назначили встречу. И он поехал на эту встречу, понимаешь?! С кем, кроме тебя, он мог согласиться встретиться на этом берегу? Почему здесь?

– Я не знаю.

– Томми... вы с Фрэнком были любовниками?

Она вздохнула и устало покачала головой.

– Нет. Мы были просто друзьями. Хотя, вероятно, ты в это все равно не поверишь.

– Есть еще кое-что. Фрэнку звонили на работу. Одна из медсестер видела, как он разговаривал по телефону. Он был встревожен, очень встревожен. Девушка спросила его, в чем дело, и Фрэнк ответил, что его друг... его подруга попала в беду. Потом он взял выходной и уехал.

– Мы никогда не были близки, Ти Джей. Но тот, кто его убил, мог этого и не знать.

– Позволь мне задать тебе несколько вопросов? Я хочу разобраться, а не обвинять тебя и только тебя. Просто факты упрямая вещь.

– Я понимаю. Задавай вопросы.

– Как вы с Фрэнки... с Сомервиллем познакомились?

– Я проходила практику на первом курсе, он был куратором нашей группы.

– Когда это было?

– Незадолго до смерти папы и моего возвращения в Дриминг-Уотерфоллс. Я недоучка, как ты знаешь.

– Насколько близкими друзьями вы были?

– Мы не спали вместе.

– Я не об этом. Вы разговаривали? Делились наболевшим?

– С Фрэнком было легко разговаривать. Он умел слушать и сочувствовать.

– Ты рассказывала ему о здешних делах?

– Какое отношение это имеет...

– Прямое. Ты рассказывала ему про Джейка?

– Да, но...

– Погоди. Дай угадаю. Ты говорила ему, что чувствуешь свою вину в том, что случилось.

– Потому что это правда! Я действительно чувствую вину! Если бы Джейк не психанул и не уехал с той вечеринки, возможно, аварии не было бы!

– Ты не виновата в том, что у него сдали нервы. Только это?

– А этого мало? Он погиб совсем молодым. Он даже не видел своего сына.

– Сын тоже никогда не видел своего отца.

– Ты видел Люка? Он так похож на Джейка... одно лицо.

– И поэтому ты помогала Монике? Знаешь, Томми, на такое способны отнюдь не все.

– Глупости. Я люблю детей. А Моника – моя подруга.

– Она спала с твоим парнем – а ты не держишь на нее зла? Знаешь, ты либо святая, либо...

– Либо дура, да?

– Я этого не сказал.

Они помолчали, не глядя друг на друга. Вокруг стремительно темнело. Внимание Ти Джея вдруг привлекло какое-то темное пятно среди сосен.

– Что это?

– Это охотничий домик Макфарланов.

– «Трах-избушка»?

– Ты слышал...

В ее голосе звучал страх. Ти Джей решительно заявил:

– Я хочу взглянуть на нее.

– Она уже много лет стоит здесь совершенно заброшенная. Там нет ничего, кроме пыли, паутины и...

– И воспоминаний?

Томми закусила губу и кивнула. В глазах ее блестели слезы. Ти Джею было жаль девушку, но он совершенно не собирался выпускать ее из виду.

– Если хочешь, внутрь я зайду один. Пошли.

Она шла следом, ступая по-прежнему абсолютно бесшумно. Ее отец был неплохим охотником... он научил ее стрелять и ходить бесшумно. Ти Джей был зол на весь свет, на себя и на Томми Бартоломео. Он запутался. Он больше не видел ясной дороги.

Все его чувства вопили: Томми Бартоломео невиновна! Разум осторожно напоминал про медальон в кармане куртки Фрэнка и звонок из гаража. Ти Джей разрывался пополам, не говоря уж о том, что существовала и третья сторона.