— Извините, — говорит кто-то.

Голос мужской, мягкий, глубокий. Она чувствует нежнейший запах "Aqua DiGio", змейкой проникший в ноздри. Она ощущает запах шампуня для волос, запах краски для волос, запах… о, запахи в мгновение ока окутывают ее, подобно пчелиному рою, слетевшемуся на нектар небесного цветка. Проходит секунда, а потом еще одна, прежде чем Инга понимает, что оказалась в плену этих чудесных запахов. И тогда она поднимает глаза. И видит.

Длинные черные волосы, ровные, ложащиеся на плечи, закрывающие лоб и левый глаз. Острый подбородок. Выпирающие скулы. Черный зрачок. Руки с длинными красивыми пальцами, подпирающие подбородок. Ногти на пальцах тоже черные. И пиджак с высоким воротником — черный. И футболка под ним — черная. И только ослепительно белый, неестественный цвет кожи ярким контрастом вырывал из черноты и лицо, и пальцы, и пухлые — совсем не мужские — губы. Только спустя какое-то время Инга сообразила, что белизна кожи вызвана кремом и пудрой. Еще мужчина подкрашивал брови и, кажется, ресницы.

— Извините, — говорит он, — я увидел свободное место за вашим столиком и решил… ну, надеюсь, вы не против?

— Здесь полно столиков, — говорит она и смотрит на бармена.

Бармен разливает по бокалам мутную жидкость из бутылки, похожую на рафинированное подсолнечное масло. Перед стойкой сидят две девушки и курят.

— Это VIP место, — говорит она, — и этот столик я заказала для себя.

Он улыбается, и она видит ровные, ослепительные, белые зубы.

— Вы, стало быть, кого-то ждете? — говорит он.

Она ловит себя на мысли, что разглядывает его зубы, приоткрыв рот. Ей дурно от сладковатого запаха всех его кремов, помад, пудр, красок, туалетных вод.

— Нет. — говорит, — не жду. Но это не причина, подсаживаться и заводить со мной разговор. Вполне возможно, я хочу побыть одна.

— Вы не производите впечатления девушки, которая хочет побыть одна, — говорит он.

— А вы не производите впечатления умного мужчины, — отвечает она резко, хотя понимает, что считает по-другому. Ложь слетает с ее губ. И хотя она часто лжет, и прекрасно отдает отчет в своей осведомленной лжи, сейчас Инга думает по-другому. Кажется, ей становится неловко.

— Глупости вы говорите.

— А вы хам.

— Возможно.

Он улыбается вновь.

— Я сказала что-то смешное?

— Есть немного.

— В таком случае, советую закрыть рот. Вы меня бесите!

— Неужели? Тогда, позвольте, я закажу две чашки чая, и мы посидим вместе за одним столиком и побесим друг друга. Вы такое любите?

— Что?

— Кого-нибудь бесить?

Он смотрит на Ингу, слегка сощурив темные глаза. У него красивые, пухлые губы. Она не может оторвать от них взгляда. А затем ей становиться смешно. Но это не злой смех. Это веселье совершенно неожиданно вырвалось наружу. То самое странное чувство, которое всегда сидит где-то глубоко, затаившись, а потом выпрыгивает и заставляет смеяться, делать неловкие движения и совершать глупые поступки.

О, как необоснованно! О, как мило! Как смешно и нелепо!

— Да вы издеваетесь надо мной! — говорит она сквозь смех, берет салфетку и прижимает ее к левому глазу, чтобы убрать слезу до того, как она размажет дорогую тушь с ресницы.

Давно, очень давно это странное веселье не покидало своего укромного уголка в глубине ее души.

— Ни капельки, — улыбается он в ответ, — я просто предложил приятно провести время.

— Тогда заказывайте ваш чай, и начнем бесить друг друга!

Инга смеется вновь, и он поддерживает смех.