Проигрыш, потом снова голос приходит взамен альта, еще припев… Вечная осень — а здесь, на Мирабилис, осень только начинается, золотые листья кружат в воздухе. Бэла ударяет по большой тарелке — и из-под ее палочек взметается волна чистого, серебристого снега.

Снег фонтаном бьет из сцены, смешивается с золотом все еще кружащейся листвы. Все, движется, ничего не бывает навсегда…

Снег и листья замирают в воздухе. Просто замирают. Время остановилось.

Сандра выдает прощальный аккорд, барабаны живут своей жизнью, ударяет по струнам Катерина. Звук тонет, исчезает в безмолвии.

Пауза. Бьется сердце. Бэла не знает, чье оно.

И приходят бешеные аплодисменты!

Осталось последнее: словно марионетка, двигаясь на ниточках вколоченной привычки, пережигая в крови бешеный ток возбуждения, подойти к краю сцены.

Поклон.

— Белобрысый! Белобрысый! Белобрысый! — в поощрительных выкриках толпы вырывается это слово, и вот его уже скандируют. Сашка горделиво выпрямляется, толпа свистит. Сквозь шум пробивается кто-то: то ли голос громкий, то ли как-то заклятьем усилил.

— Белобрысый, где твоя гитара? Почему со скрипкой-то?

«Альт от скрипки не отличить — это постараться надо», — отрешенно думает Бэла. Все видно совершенно четко, но мысли, как всегда после номера, путаются паутиной. Сандра машет рукой, на её комбинезон бурно реагируют, Катерина упирает гитару в пол, как меч, сложив руки на верхушку грифа. Ей тоже кричат и свистят.

— Сломал об одного тут… Вступился за честь дамы тем, что под рукой оказалось, — немного вальяжно сообщает штурман, чем вызывает оглушительный врыв смеха, одобрительных выкриков и свиста.

— Эй, Контрабандисты, сыграйте еще что-нибудь! Просим!

— Зажигательное, да? — Сашка обращается к остальным. — Давайте, девчонки?

И вот уже Белка выбивает трескучую трель в самом начале их аранжировки «Грустной пиратской» — которая совсем даже не грустная, а названа так для маскировки.

Глава 32, о причинах популярности

Сандра не помнила, как дошла до выхода с площадки. Вот они машут зрителям, вот Сашка говорит с неожиданно прорезавшимися бархатными интонациями, что им надо дать время другим исполнителем, вот она, Сандра, напоследок выпускает в толпу горсть разноцветных светляков. И вот уже сидит на платформе рядом с белкиными барабанами, и сама Белка рядом, а Катерина впереди.

Герой дня — Сашка — как ни в чем не бывало чесал в затылке. Наверное, надеялся найти там последние крохи интеллекта.

— Златовласка, у тебя нервы вообще есть?

— А?

— Ну ты задал жару, Саша! — Катерина подошла и присела слева. Мимо них прошла следующая группа, без ударника. Инструменты они несли в руках — кажется, балалайки.

— А что такого?

— Ответил так спокойно, «белобрысый» ты наш! — Сандра расхохоталась, не столько от того, что в ситуации было что-то смешное, сколько от нервов.

Водитель краба посмотрел на молодых людей, реакции не дождался, и направил погрузчик вместе с платформой назад к складу-студии.

— Тёте Гале при встрече скажу спасибо за науку, — улыбнулся солист. — Она мне всегда говорила, «на сцене что бы ни делал — делай уверенно». И била, если уверенности не хватало.

Он засмеялся.

— Ты играл в театре? — удивленно спросила Бэла.

— Да, играл. Один раз даже одну из главных ролей.