– Потому что был идиотом?

– Нет, гомосексуалом. Как то раз со мной встретился его любовник и попросил, чтобы я освободила Бена от брачных уз.

Сэбин явно был в шоке, хотя и пытался это скрыть.

– Ты сообщила об этом полиции?

– Нет, – покачала она головой, – я пожалела его. Он был приятным, вежливым человеком, и мне даже показалось, что он действительно любит Бена. Я не верила, что этот человек способен причинить кому то вред, так зачем было втягивать его в неприятности?

– Затем, что тогда улеглась бы шумиха вокруг твоего имени, да и подозрения в убийстве Бена пали бы именно на него. – Сэбин с любопытством разглядывал нахмуренное лицо Мэлори. – А ты не воспользовалась такой великолепной возможностью… Любопытно.

– Я и сама была в силах справиться со всем этим, – пожала плечами женщина. – Когда человек с детства полагается только на самого себя, он быстро взрослеет и становится жестким.

– Это ты, что ли, жесткая? – вздернул брови Сэбин. – Кто угодно, только не ты.

– Возможно, у тебя есть основания считать меня бесхребетной после того, как позорно я сдалась, но…

– Я не сказал, что ты бесхребетная, однако жесткости в тебе не больше, чем у новорожденного котенка. – Внезапно лицо его озарилось улыбкой. – Но должен признаться, я чертовски этому рад.

Мэлори вскинула на собеседника удивленный взгляд:

– Почему?

– Потому что, если уж кто то и жесток, так это я, но никаких преимуществ мне это не дает.

Сэбин встал, обошел письменный стол и приблизился к Мэлори. Она инстинктивно напряглась и отступила назад.

– Не бойся, я не настолько глуп, чтобы приставать к тебе сейчас. Я допустил ошибку и знаю, как ее исправить. Кроме того, бизнесмена отличает способность анализировать рынок, предвидеть, когда на нем настанет спад, когда – оживление, и в зависимости от этого планировать свои действия. – Сэбин протянул руку и прикоснулся к щеке женщины. – А я очень хороший бизнесмен, Мэлори.

Перед внутренним взором Мэлори возникла картина: она, обнаженная, лежит на кожаном диване, а Сэбин, олицетворяя силу и мужественность, склонился над ней.

Улыбка на ее лице угасла.

– Интересно, о чем ты думаешь? Может, на нашем рынке наблюдается все же не спад, а оживление?

– Нет. – Мэлори сглотнула комок в горле и сделала еще один шаг назад. – Я… не могу понять, откуда взялся мой голос в конце видеозаписи. Ведь я не говорила этих слов.

– Из разрозненных фраз, произнесенных совершенно в ином контексте, профессионалы могут смонтировать все, что угодно, – равнодушно пожал плечами Сэбин. – Бьюсь об заклад, Бен считал, что придумал гениальный ход. Он, впрочем, был недалек от истины.

– Когда я смогу уехать?

– Ты снова за свое!

– Да. – Мэлори облизнула губы. – Я размышляла о том чувстве, которое ты испытывал ко мне, и поняла: оно было вызвано, во первых, раздражением, поскольку ты полагал, что я обманываю тебя, и, во вторых, твоим желанием обладать недостижимым. Теперь ты знаешь, что я не имела никакого отношения к тому, что Бен вымогал у тебя деньги, значит, одна из этих причин отпала. – Немного помолчав, Мэлори продолжила:

– Да и я сама больше не являюсь для тебя недостижимой мечтой, поскольку ты мною уже овладел.

– Стало быть, проблема автоматически снимается, так, по твоему? – недоуменно вздернул брови Сэбин. – Ты всегда проявляешь такую склонность к аналитическому мышлению?

– Да, – утвердительно кивнула она, – это упрощает жизнь. Всегда надо задумываться, почему люди поступают так, а не иначе.