— Давайте побыстрее закончим со всей этой чепухой, — бросила она, проходя мимо Майкла. — У меня и других дел хватает.

Моника Тайлер расхаживала по гостиной Дугласа Кэннона, как политик, явившийся осматривать трейлерный парк после торнадо — внешне спокойный, собранный, сдержанный, с маской сочувствия на лице, но при этом старающийся не наступить на что-нибудь вонючее. Иногда она останавливалась, чтобы бросить неодобрительный взгляд на сползшее с дивана пестрое покрывало или поморщиться при виде грубоватого коврика, небрежно брошенного перед камином.

— У вас здесь где-то должны быть камеры, верно, Майкл? — не столько спросила, сколько констатировала она. — И микрофоны. — Обход комнаты продолжался. — Вы не против, если я сдвину шторы? Знаете, я ведь тоже знаю про все эти фокусы. Я, может быть, не такой опытный оперативник, как вы, но с искусством тайного мира немного знакома. — Она тщательно задернула шторы. — Вот так. Теперь намного лучше.

Моника наконец села — так занимает свое место перед судьей силой доставленный в зал заседаний и демонстрирующий свою независимость свидетель. В камине затрещало полено. Моника закинула ногу за ногу, положила руки на колено и направила на Майкла леденящий взгляд, произвести должный эффект которому мешало, однако, отсутствие привычных атрибутов: золотой ручки, которой можно было бы размахивать, как стилетом; лощеной секретарши, неожиданно возникающей каждый раз, когда в разговоре всплывала неприятная тема; верных доберманов Траляля и Труляля с неизменными кожаными папками и сотовыми телефонами.

В комнату вошел Делярош с дымящейся сигаретой. Моника с отвращением посмотрела на него — табак, как и отсутствие личной преданности, был ее больным местом.

— Этот человек называет себя Делярошем, — сказал Майкл. — Знаете, кто он?

— Полагаю, это бывший киллер КГБ, проходивший под кодовым именем Октябрь и работающий теперь по контракту.

— Знаете, почему он здесь?

— Вероятно потому что ему едва не удалось прошлым вечером убить вашего тестя, несмотря на все предпринятые нами меры.

— Какую игру вы ведете? — резко спросил Майкл.

— Я собиралась задать вам этот же вопрос.

— Я все знаю, — уже спокойнее сказал он.

— Поверьте, Майкл, вы не знаете всего. Вы вообще почти ничего не знаете. Что касается вашей выходки, то могу сказать, что вы поставили под угрозу важнейшую операцию, проводимую в данное время Центральным Разведывательным Управлением.

В комнате стало тихо, если не считать стреляющего короткими очередями камина. Снаружи ветер трепал ветви деревьев, одна из которых настойчиво скреблась о стену. По Шор-роуд проехал, дребезжа, грузовик. Где-то далеко залаяла собака.

— Если хотите услышать остальное, отключите микрофоны, — сказала Моника.

Майкл не тронулся с места. Моника потянулась за сумкой, как будто готовясь уйти.

— Ладно. — Майкл поднялся, подошел к письменному столу Дугласа, выдвинул ящик, в котором находился микрофон размером с палец, и показал его Монике.

— Отсоедините.

— Теперь второй. Вы слишком предусмотрительны, чтобы обойтись одним.

Майкл шагнул к книжной полке, снял томик Пруста и достал второй микрофон.

— Отключите.

Делярош бросил быстрый взгляд на Майкла.

— У нее пистолет в сумочке.

Майкл подошел к креслу, в котором сидела Моника, опустил руку в сумку и извлек «браунинг».