— Не нравимся мы тебе? — подал голос второй, да таким издевательским тоном, что так и хотелось ему по рыльнику съездить. Только руки сейчас у Аркадия коротки. Такие два амбала над ним стоят, он как мышь в слоновьем стаде, не сдюжить ему. Да и Николай ему не поддержка со своими сектантскими закидонами. С утра даже разговаривать не стал. Аркадий еще удивился, какая муха его укусила? А он, видать, этих ждал… Вон стоит в дверном проеме и поглядывает на него, как на врага народа.

— Что, я и на этот вопрос должен отвечать? — дерзко ответил Аркадий.

— Да не стоит. Знаем и так, не нравимся. Только нам это по барабану. Мы свою миссию выполнили, нашли тебя, дальше уже дело наших органов.

Турецкий достал свой мобильный и стал набирать номер телефона.

Аркадия вдруг затошнило, и он бросился в туалет. Разговора не слышал, его выворачивало так, что он испуганно подумал: водка-то паленая. А может, это у него на нервной почве? Пока он приводил себя в порядок, полоскал рот и умывался, кожей чувствовал, — за дверью стоит тот лось, который разговаривал с ним особенно внагляк. Мысли кружили в голове хороводом, да все бесполезные, и от этого было обидно. Что ж у него, совсем лоб в два шнурка? Ловит тупняк, когда нужно все обмозговать…

В дверь нетерпеливо постучали.

— Ты что там, Афанасьев, обделался? Душ принимаешь? Выходи уже. Сейчас за тобой наряд приедет.

Аркадий понял, что не в состоянии разрулить ситуацию. Все равно в покое его не оставят.

— Ну у тебя и видок. Какой же ты нервный оказался! — удивился громила, взглянув на позеленевшее лицо Аркадия. — Теперь понятно, что не сам ты придумал свою аферу. Слабоват ты на такие дела.

Когда перед Аркадием мент распахнул дверцу машины, а второй нагнул его голову, как в дешевом американском кино, тот подумал, что все это с ним уже происходило. Ровно пять лет назад. Когда он, не помня себя от ярости, с затуманенными алкоголем мозгами облил мать бензином и щелкнул зажигалкой. Мать выскочила в подъезд и визжала так, что заложило уши. Он еще подумал, что так, на высокой тонкой ноте, визжала в деревне свинья, когда дед во дворе завалил ее на клеенку и замахнулся ножом.

Тогда тоже приехали менты и запихивали его в машину, ругаясь и толкая в спину. Но одно дело поджечь живого человека, родную мать, а совсем другое самострочная бумажка. Аркадий немного успокоился. Главное, найти удобный момент, чтобы слинять из отделения.

Его завели в кабинет следователя — здорового мужика в джинсах и джинсовой рубашке такого необъятного размера, что Аркадий даже подивился. Надо же, какие размеры существуют в природе! Менты вышли, и следователь уставился грозным взглядом на Афанасьева. На его бычьей шее висела толстая золотая цепь. На широком запястье блестели золотом нехилые часы. На волосатом пальце крупный золотой перстень смотрелся вызывающе. «Чистый бандит», — подумал Аркадий.

— Ну что, Афанасьев, говорят, в несознанку играешь? — сразу взял его в оборот следак. — Это ты зря. Ведь ясно, как божий день, что не сам придумал эту аферу с умершей бабкой. Зачем на себя все берешь? Глупо… Ты уже сидел, тебе и дадут по новой на полную катушку как рецидивисту. А сольешь информацию о тех, кто тебе помогал, облегчишь свою участь. Хочешь, напишем, что явился с повинной? Опять же, облегчение тебе будет…

Аркадий опустил голову и лихорадочно думал. Заложить? Может, совсем малый срок выпадет. Но ведь он рассчитывает на помощь Дмитрия и Виталия. Не заложить? Тогда ему как впаяют, мало не покажется.

— Да что ты задумался, будто судьбу народа решаешь? Все так просто: пиши, как дело было. Имена назови. Конечно, все равно придется перед законом отвечать. Но сам понимаешь, одно дело по максимуму сидеть, а другое — лет пять-шесть отмотаешь, и с чистой совестью на свободу! — громко захохотал следователь.