- Ну и загулял,- недовольно проговорила мама, когда Василь вернулся домой.- И как только Вика допускает такое? Такая благоразумная девушка.

- Не ворчи,- заступился отец.- В его годы мы с тобой бродили и до рассвета.

Проснулся Василь, как всегда, в семь утра. До начала занятий прошелся по берегам Лебединого озера. На знакомой отмели буднично звенели детские голоса, вдали на волнах какой-то яхтсмен отчаянно пытался сладить с хлопающим парусом. Василь ушел разочарованный: самое заурядное озеро. Уж не мираж ли вчерашний вечер? Может быть, никакой размолвки с Викой и не было? А сказочные лебеди-русалки и их "королева" - всего лишь красивый сон?

Но нет, вчерашнее не было сном. Василь убедился в этом, как только вошел в класс. На его приветствие девушки молча отворачивались. Ребята, правда, здоровались и даже пожимали руку, но при этом как-то загадочно и обидно подмигивали. Вика казалась еще более оживленной и смешливой, чем всегда. За ее беззаботным смехом Василь угадывал, однако, что-то другое, глубоко запрятанное. Ревность? Обида? Все спуталось в груди юноши: и раскаяние, и стыд, и пронзительная нежность к Вике, и нестерпимое желание повиниться. Может быть, все обойдется? Все обратится в шутку?

Но девушка будто и не видела Василя. Лишь после занятий сделала вид, что случайно заметила его, подошла и, насмешливо сощурив глаза, спросила:

- Поскачешь на свидание? К своей длинноногой балерине?

- Никакая она не длинноногая, обыкновенная,- с внезапно вспыхнувшей обидой проворчал Василь.- И никуда я не пойду.

Но он пошел. Сначала, правда, крепился, даже забывал обо всем, с головой уйдя в домашнее задание. Но с наступлением сумерек неодолимая сила влекла его к чародейским берегам. Когда совсем стемнело, он оделся в куртку с антипоясом, взмыл в небо и полетел в лунно-звездной мгле. "Словно ведьма на помеле",усмехнулся Василь, пытаясь сладить с волнением.

Опустился он на той же песчаной отмели. Тихо. Смутно шевелятся нити тумана. Они вдруг дрогнули, откликаясь на упавшую сверху музыку. Оттуда, из мглистого неба, махая крыльями, спускаются яркобелые лебеди-русалки. Еще крохотные в далекой выси, еле заметные...

Василь встряхнул головой, избавляясь от наваждения. То не лебеди, а трепещущие звезды. Кругом ни души. И такая тишина, что слышно, как вздыхают вдали камыши. Но лунное волшебство озера вновь захватило юношу, ожидание чуда не покидало. Так и казалось, что лесистые берега, камышовые заливы и зеркальная водная гладь полны музыкой, как грузные тучи непролившимся дождем. Не было лишь русалок, способных вызвать к жизни накопившийся ливень звуков.

Побывал Василь и на другом берегу. Русалки так и не пришли. Вместо них возник некто такой, кто изрядно испортил Василю романтическое настроение. В одном глубоком заливчике вода забурлила, и на берег, позевывая, выбрался водяной. С длинной бородой и сутулый, он нисколько не походил на стройного Кувшина, но в язвительности тому не уступал.

- Приглянулись наши красавицы русалки? - с усмешкой спросил он. Нахмурившись, проворчал: - Шел бы ты, парень, спать.

- Не твое дело,- оборвал его Василь.- Знай свое место, грубиян.

С озера ушел раздосадованный, а потом весь день терзался сознанием своей вины. Он впервые в жизни указал природному существу на его подчиненное положение; точно на слугу прикрикнул. И с наступлением вечера Василь пошел к озеру: надо извиниться перед водяным. Однако в глубине души чувствовал, что лукавит: не водяной ему нужен. Да и ноги сами собой вынесли его не к берегу, где жил водяной, а на заветную песчаную отмель.

Сквозь ветки ивняка блеснула лунная дорожка. Из глубины озера выплывали голоса арфы, флейты, скрипок, рояля. Звуки волнами накатывались на берега, отражались и снова наплывали. Василь узнал "Вальс цветов" из балета Чайковского "Щелкунчик". Он осторожно раздвинул ветки и ступил на берег.