Дед, прадед и прапрадед Оливера, представители более старших поколений Стоунов жили на Мичигане, Ладе и Европе, тоже говорили об этом. Все Стоуны служили в армии, в космофлоте или в космодесанте, и никто не, даже женщины, не отвиливал о выполнения гражданского долга. Оливер, в принципе, ничего не имел против службы, но в ответ выставил деду, Сайрусу, жесткое условие, тот бросает свою научно-исследовательскую деятельность и перебирается вместе с бабушкой на ферму, иначе отец с матерью на ней совсем зашьются. Он не постеснялся даже сказать, что считает полным идиотизмом, заниматься изучением всяких там жучков и букашек в городе, когда тем же самым дед мог бы заниматься между делом и на ферме, тем более, что эти противные козявки так и норовили пробраться в их многоэтажный, суперкомфортабельный коровник. Дед, смущённый выволочкой внука, тут же строго прикрикнул на своего отца и прадеда Оливера, Джеймса, и высказал ему претензии по тому поводу его живописи и предложил ему вместо всякой абстрактной мазни, взять и хоть один раз в жизни написать натюрморт с яблоками, лежащими на столе в их семейном саду.

Прадед-художник именно так и поступил. Все те девять лет что Оливер учился в военно-космической академии на факультет военной фортификации, дважды в год приезжая в отпуск, он с радостью наблюдал за тем, как три старших поколения Стоунов живут на ферме. Дел Сай, за эти годы, не вылезая из коровника, открыл семь новых козявок, а дед Джимми, последовав его совету, и в самом деле начал писать натюрморты с яблоками и публика восприняла их с куда большим восторгом, нежели все его прежние художества. Более того, уже за три первых года на ферме народилось семеро детишек и яблоневый сад снова наполнился детскими криками и смехом. Зато Оливер решил посвятить службе в армии не двадцать пять, а семьдесят пять лет и посвятить их делу укрепления обороноспособности Терры, Луны, Венеры и Марса, тем более, что между планетарными цивилизациями снова обострились отношения и это стало жизненно необходимым делом. Он очень не хотел, чтобы однажды на их ферму свалилась из космоса термоядерная бомба.

Сначала Оливер Стоун подумал, что он просто вспомнил тот день, когда приехал домой после окончания академии, но едва сделал первые шаги по дорожке, ведущей к дому, понял, что это не так. Понял, скосив взгляд влево и убедившись в том, что на нём надет не парадный мундир, а тёмно-синий комбинезон, пошитый из плотной ткани с тонким ворсом, приятно облегающий тело, а на его ноги обуты в элегантные, лёгкие космобутсы. Во времена его молодости такого удобного обмундирования, совершенно не стесняющего движений, точно не изготавливали и он с горечью вспомнил, откуда он недавно выбрался и как долго там провёл. Огорчённо вздохнув, Оливер всё же пошел вперёд и через полсотни шагов услышал в саду негромкий женский смех, до боли знакомый, мелодичный, словно серебряный. Так умела смеяться только его мать. Он не выдержал, перешел с размеренного, на быстрый шаг и вскоре побежал. Впереди, за кустами жасмина, которые Оливер сам посадил в яблоневом саду, чтобы отгородить свою гостиную, он увидел своих родителей.

Мать, молодая, красивая, с радостным лицом, одетая в голубое, длинное платье с белой кружевной отделкой, сидела в ивовом плетёном кресле под его любимой яблоней, а прямо на траве, у её ног сидел отец. Загорелый, с большими и сильными руками, привыкшими к работе, в своём джинсовом комбинезоне, в нагрудном кармане которого лежал миникомпьютер, в сетчатой майке и, как всегда, босоногий.