В отличие от Гамара, Некра воспринимал все как в тумане. Поле его зрения было полностью затоплено нежно улыбающимся лицом возлюбленной Нефертау, чья голова покоилась на черной подушке в драгоценной окантовке из огненно рыжих волос. Это была одна лишь голова. Одна голова, без всяких намеков на наличие туловища. В коробке лежало лишь то, что удалось спасти от всепожирающего огня пожара. Черты застывшего лица были настолько изысканно прекрасны, что у Некра встал ком в горле, и на глаза навернулись слезы.

Справившись с потрясением, не сводя глаз с любимого лица, он невнятно спросил Гамара:

— Ты что-то хотел сказать?

— Тебя зовет Баксути, — ответил Гамар. — Но достаточно, ли ты окреп для того чтобы самостоятельно дойти до покоев верховного жреца?

— Я вновь силен, как и прежде, — ответил тот, поспешно покрывая голову Нефертау черным лоскутом и опуская крышку ларца.

— Оставь! — Гамар кивнул в сторону ларца. — Баксути велел тебе принести это с собой. Но сначала тебе нужно умыться и облачиться в чистые одежды. Не пойдешь же ты к верховному жрецу в бинтах покрытых гноем и сукровицей?

Некра кивнул и молча, вышел из кельи.

Он отсутствовал совсем недолго, а когда вернулся, неся в руках большой глиняный кувшин наполненный водой, то оторопел при виде открывшейся его взору ужасной картины. На полу кельи валялся опрокинутый деревянный ларец. Неподалеку лежала крышка, оторванная от этого ларца и кусок черной ткани. Гамар, дико крича, яростно топтал что-то босыми ногами.

Сначала Некра не понял, на чем стоит молодой жрец.

Гамар же, увидев, что парасхит вошел в келью, подняла на него глаза полные ужаса и отвращения, и гневно прокричал ему прямо в лицо:

— Эта тварь не имеет права на существование! Я предупреждал тебя, что ее нельзя не то что оживлять, а даже доставать из саркофага!

После этого он продолжил яростно топтать то, что еще совсем недавно было прекрасным лицом нежной Нефертау, яростно выкрикивая при этом:

— Мерзкая демоница! Падаль, готовящаяся пожрать плоть живых!

Когда Некра в полной мере осознал, что произошло непоправимое, он на некоторое время застыл в ступоре, окаменев от горя. Между тем кошмар происходящего все длился и длился у него перед глазами, и казалось, конца ему не будет никогда. Внезапно, Некра почувствовал, что начинает сходить с ума. В самый последний момент, когда казалось, что только миг отделяет его от пучины необратимого сумасшествия, истерика внезапно закончилась, уступив место холодной рассудочной ярости.

Он совершенно спокойно подошел к Гамару на расстояние вытянутой руки и со всего маху обрушил ему на голову тяжелый кувшин с водой. Получив сокрушительный удар, жрец, весь мокрый от вылившейся на него из разбитого кувшина воды, рухнул лицом вниз на каменный пол кельи.

По-прежнему невозмутимый Некра подошел к нему и, наклонившись, посмотрел Гамару прямо в лицо, залитое кровью из пробитой головы. Он с удивлением обнаружил, что оглушенный жрец, несмотря ни на что, все еще продолжает дышать. Некра подобрал с пола один из множества острых черепков оставшихся от разбитого им кувшина. Это был длинный узкий кусок обожженной глины, постепенно утолщавшийся с одной стороны. По всей видимости, это был фрагмент донышка кувшина. Внимательно оглядев его, Некра удовлетворенно усмехнулся, и, сжав в кулаке, нанес острием осколка прицельный удар прямо в висок Гамара. При этом он явственно расслышал, как хрустнула хрупкая височная кость.