Взглянул на наручные часы. Без пяти десять. Можно спать еще три часа. На соседних койках раздавался богатырский храп. А ему спать уже не хотелось. И на душе было так пакостно, будто и в самом деле вляпался в грязь.

Дежурный по казарме, увидев, что командир поднял голову, заторопился к нему.

— Товарищ подполковник, прилетел генерал Тупиков, просил передать, как только вы проснетесь, явиться к нему.

«Какое срочное дело привело командира корпуса в полк? — пытался понять Омельченко. — Новое боевое задание или награды летчикам? На троих, в том числе и на Омельченко, было послано представление к званию Героя. Неужто?… Вряд ли, слишком быстро. В Москве с такими делами не спешат».

Омельченко торопливо собрался и отправился в штаб дивизии, благо он располагался рядом со штабом полка.

Генерал Тупиков проводил совещание с дивизионным начальством. Омельченко зашел к дежурному, в надежде получить кое-какую информацию. Но дежурный на его вопросы лишь пожимал плечами.

— А настроение у генерала?

— По-моему, паршивое, — усмехнулся дежурный. — С меня стружку снял за то, что не знал точно, сколько самолетов находится на боевом задании.

Кабинет Меньшикова открылся, и оттуда вышли начальник штаба, начальник политотдела и еще трое офицеров, прибывших в дивизию около месяца назад.

Омельченко пошел им навстречу.

— Привет, Александр Михайлович, — протянул ему руку начальник политотдела. — После беседы с генералом зайди ко мне.

— Зачем я ему?

Полковник невесело чему-то усмехнулся.

— Он объяснит.

Усмешка начальника политотдела ничего хорошего не предвещала.

Тупиков сидел с Меньшиковым, крупный, симпатичный, в новеньком кожаном реглане. Окинул вошедшего хмурым взглядом и, не поздоровавшись, кивнул на стул.

— Присаживайтесь.

Меньшиков виновато опустил глаза.

Омельченко сел.

— Слушаю, товарищ генерал.

— Нет уж, это мы тебя послушаем. — Тупиков уставился на него проломным взглядом. — Докладывайте, как дела у вас, как настроение, как дисциплина.

— Дела неплохие. — Омельченко был сбит с толку вопросами, ответ на которые генерал отлично знал по донесениям, и переходом с «ты» на «вы» и обратно. — Прошлой ночью нанесли бомбовый удар по Севастопольскому порту. По предварительным данным, уничтожены склады боеприпасов — был виден большой взрыв, — с горючим и техникой; повреждено четыре судна.

— Это мне известно, — насупился Тупиков. — Вы доложите мне лучше о дисциплине в полку.

«Неужто кто-то натворил что-то ночью?» Но вряд ли Тупиков прилетел из-за такой мелочи.

— На дисциплину тоже пока не жалуюсь, — твердо ответил Омельченко. — Люди понимают, что война, и честно выполняют свой долг. Мелкие нарушения, само собой, случаются…

— Мелкие? — Тупиков полез в карман и достал листок бумаги. Пробежал по нему глазами. — Пьянки, драки — мелкие?

— Я не знаю, что вы имеете в виду.

— Не знаете? — Тупиков снова заглянул в листок — С летчиком Филатовым по возвращении его в часть пьянствовал?

«Вот он о какой пьянке».

— Выпивал, — честно признался Омельченко.