Только тогда Конан поднялся и побежал по пескам. Он продолжал следить за горизонтом, высматривая возможных врагов. Но никого поблизости не было. Наконец Конан достиг источника и трех пальм. Здесь все еще стоял запах распаленных лошадей. Казалось, даже вода его источает. Конан встал на колени и сунул голову в воду. Несколько мгновений он оставался так, а затем начал пить. Он отхлебнул пару глотков и посидел под навесом, натянутым между стволами двух пальм. Затем наполнил мех и выпил еще немного воды из горсти. И еще, и еще…

Это было блаженством. Нужно встать, сонно подумал Конан, и привести сюда Олдвина. Пусть бритунец тоже испытает счастье.

Он боролся со сном. Слишком хорошо. Это опасно. Кроме того, вода может оказаться заколдованной. Неизвестно еще, что за люди — владетели этого оазиса.

Усилием воли Конан заставил себя подняться на ноги и побежать обратно в пустыню, к своему спутнику.

Олдвин вскочил на ноги, завидев его.

— Что нового?

— Выпейте свежей воды, — сказал Конан. — Мы идем к оазису. Нужно отдохнуть. Наш Заграт, оказывается, шпионит для грабителей. Рассказал им о двух богатых караванах, которые скоро пройдут здешними дорогами.

— Какой негодяй! — воскликнул Олдвин. — Полагаю, теперь наш долг — предупредить караванщиков.

— Нет, — остановил его Конан. — Мы не успеем вернуться в Шадизар вовремя. Да и поверят ли нам? Если эти караванщики действительно таковы, как расписывал их Заграт, — то есть скупы, — то никакие уговоры не заставят их нанять дополнительных солдат.

— Так что же делать? — растерялся Олдвин.

— Продолжать наш путь, — ответил Конан. — Если богам будет угодно, то пути наши и тех караванов пересекутся — и тогда пусть поберегутся Заграт и его шайка!

Они провели в оазисе больше колокола. Конан хотел, чтобы его спутник набрался сил, но куда там! Олдвин все время вздрагивал и озирался в ожидании, не появятся ли разбойники. При этом бритунец уверял своего спутника, что совершенно спокоен, не испытывает ни малейшего страха и готов хоть сейчас отправиться в дальнейший путь.

В конце концов, Конан внял этим призывам.

Киммериец знал направление, а следы сразу двух всадников говорили ему о том, что он не ошибается.

Солнце опустилось за горизонт, и пустыню окутала желанная прохлада, но затем эта прохлада сменилась холодом. Лязгая зубами, Олдвин проговорил:

— Мне кажется, вчера было не так холодно.

— Вчера мы гонялись за пустынными собачками, поэтому согревались, — ответил Конан, у которого тоже зуб на зуб не попадал.

— Нет, собачки были позавчера, — подумав, сообщил Олдвин.

— И правда, — согласился Конан. — Вероятно, дело в том, что здесь часто дует особенный ветер. Говорят, поблизости иногда раскрывается вход в Серые Миры, куда может провалиться даже живой человек.

— Вы такое видели? — жадно спросил Олдвин.

— Не совсем, но видел человека, который, несомненно, заглядывал туда, — был ответ варвара. — Передохнем немного. Мне кажется, вы здорово утомлены. А я ночью плохо различаю следы на песке.

— Я их и днем-то не различаю, клянусь Белом, — пробормотал Олдвин. — А тут такая тьма!

Они прилегли на песок, все еще горячий, и заснули почти мгновенно. Минувший день вымотал их.

Утром их разбудил солнечный свет. Солнце не встало над горизонтом, а как будто стремительно ворвалось на небо: так вбегает в покои к царским детям прислужница и сдергивает с окон шторы, крича: «Скорей вставайте! Царь вышел из своей опочивальни и желает немедленно видеть своих отпрысков!»

Конан сел, поморгал и замер.