|
По периметру холла располагались двери, ведущие в несколько комнат, огромных, как залы. В одной была домашняя библиотека; пройдясь беглым взглядом по корешкам книг, Аманда сообразила, что выставлены они здесь напоказ, а вовсе не для чтения. Следующий зал был, очевидно, музыкальным, ибо в нем стояли рояль и арфа, но оба какие-то неподъемно большие. Тем не менее, Аманда обрадовалась, подошла к роялю и пробежалась пальцами по клавиатуре. Пожалуй, это лучший из его вымыслов: теперь времени будет достаточно, чтобы практиковаться в игре на фортепиано, чем поневоле приходилось прежде пренебрегать. Усевшись на стул у рояля, размяла кисти, согревая пальцы, бегло сыграла несколько тактов из «Элеоноры Ригби» и, удовлетворившись, пошла продолжать осмотр. Соседняя парадная гостиная, претенциозно обставленная мебелью в стиле Людовика XIV вперемежку с изделиями мастеров английского классицизма периода Регентства, была сплошь задрапирована невероятно тяжелой камкой с золототканым узором, и всюду, где позволяло место, стояли огромные горшки с комнатными цветами. Выйдя оттуда на цыпочках, Аманда бесшумно дошла наконец до столовой: увидела большую комнату, обтянутую соломенного цвета шелком, с парой высоких окон, выходящих на улицу, и большим буфетом вдоль одной стены, на котором красовались канделябры и какой-то сосуд (его она приняла за ведерко для охлаждения вина). Серена уже сидела за столом.
– Напрасно ты спустилась, дорогая, – проговорила она, не донеся до рта полную вилку салата с холодным мясом. – Тебе бы следовало лежать и набираться сил для разговора с лордом Ашиндоном. – Пустяки, мама, – бросила Аманда, – физически я абсолютно здорова. – И это было правдой, чем Аманда не переставала удивляться. Даже и припомнить не могла, когда у нее было такое хорошее самочувствие. Ее просто переполняли жизненная энергия и прилив сил, и не терпелось поскорее выбраться из дому и побродить по тому самому Лондону, который она сама же и выдумала. Твердо решив вернуться в нормальное состояние в смысле психики, она все-таки не могла противиться, по крайней мере, в данный момент, соблазну воочию насладиться восхитительными видами своего вымышленного мира. Джереми не снизошел до трапезы с домочадцами, объявив заранее, что на ланч останется в своем клубе. Однако обещал, что к концу дня будет дома, чтобы лично принять лорда Ашиндона. – Кстати, расскажите мне о лорде Ашиндоне, – попросила Аманда. – Друзья называют его Аш, – сдержанно произнесла мать. – Но, честно говоря, он – резкий, ни с кем не считается, почти никогда не улыбается, и никаких друзей у него нет... но с нами всегда тактичен. – Разумеется, – продолжала она, оживившись так, что на щеках даже румянец выступил, – как ведет себя лорд Ашиндон в обществе – не мое дело, да и тебя это не касается. – Не думаю, – возразила Аманда, прожевав салат. – Очень даже касается: ведь ясно – все идет к тому, чтобы я вышла за него. По-моему, мне предстоит брак по расчету – не так ли? А если так, то почему вы выдаете меня за неимущего? Серена поперхнулась вином; с трудом проглотив его, обрела голос и выкрикнула: – Что за вопрос?! – но, очевидно, вспомнив вовремя о «воспалении мозга» у дочери, изобразила на лице многотерпение. – Самая заветная мечта отца твоего, – произнесла она наставительно, – чтобы ты вышла замуж за лорда Ашиндона. У него титул, благородное происхождение, и пусть он сейчас на мели, но... – и она умолкла, но потом категорическим тоном закончила: – Да это, в общем-то, и все, что тебе следует знать. «Не много же мне следует знать, – подумала Аманда и вновь подивилась, почему ей непонятно многое из того, что является плодом ее же вымысла. Все происходит так, будто она и в самом деле попала в чуждые ей обстоятельства, в иное время. |
