— Но я не пьян, сэр — по меньшей мере, я не был пьян тогда, хотя, кажется, сейчас голова немного плывёт. Возможно, эта штука посильнее, чем кажется на вкус. Но я не был пьян тогда, и я вполне уверен, что я не чокнутый. Это привидения, сэр, вот что это такое — меня преследуют привидения. Может быть, кто-то был убит в одном из этих домов много лет назад, и именно эту картину я и увидел сегодня вечером. Возможно, в связи с этим изменили нумерацию домов — бывает, говорят, что когда наступает та же самая ночь, дом возвращается к тому виду, как было прежде. Ну, а теперь — вот он я, и на мне чёрная метка, а это несправедливо со стороны любого привидения, вот так взять и создать проблему простому человеку. И я уверен, сэр, что вы со мной согласитесь.

Рассказ полицейского занял некоторое время, и стрелки больших часов с маятником указывали на без четверти пять. Питер Уимзи пристально и доброжелательно посмотрел на компаньона, к которому начал чувствовать искреннюю симпатию. Сам он был, во всяком случае, немного более пьян, чем полицейский, поскольку пропустил чай, а в обед не имел никакого аппетита, но вино не затуманило ему ум — оно только повысило возбуждение и прогнало сон. Он сказал:

— Когда вы смотрели в почтовый ящик, вы смогли увидеть какую-нибудь часть потолка или люстру?

— Нет, сэр, понимаете, из-за откидного клапана. Я мог смотреть направо, налево и прямо, но не вверх и не на ближнюю часть пола.

— Когда вы смотрели на дом снаружи, не было никакого света, кроме как через фрамугу. Но когда вы смотрели через откидной клапан, все комнаты были освещены: справа, слева и сзади?

— Именно так, сэр.

— Есть ли в домах черный ход?

— Да, сэр. Выходя из Меррименс-Энд, вы поворачиваете направо, и там есть небольшой проход, вдоль которого можно пройти к черным ходам.

— У вас, похоже, прекрасная зрительная память. Интересно, настолько ли хороши другие виды ваши памяти. Можете сказать мне, например, был ли у какого-нибудь из домов, куда вы заходили, специфический запах? Особенно в домах 10, 12 и 14?

— Запах, сэр? — Полицейский, закрыл глаза, чтобы обострить воспоминания. — А ведь да, сэр. В номере 10, где живут эти две леди, был своего рода старомодный запах. Я не могу выразить его словами. Не лаванда, но что-то такое, что леди держат в вазах и в чём-то подобном, — лепестки роз или что-то вроде. Ароматическая смесь — вот что это такое. Ароматическая смесь. А номер 12 — ну, там не было ничего особенного, только я ещё тогда подумал, что они, должно быть, держат довольно хороших слуг, хотя мы не видели никого, кроме семьи. Весь этот пол и панели — прекрасно натёрты — можно в них смотреться. Воск и скипидар, сказал я себе. И тяжкий труд. Его можно назвать чистым домом с хорошим чистым запахом. А вот номер 14 отличался. Мне не понравился его запах. Душно, как будто этот ниггер жёг что-то, что они там воскуряют своим идолам. Я никогда не выносил ниггеров.

— Ага! — сказал Питер. — То, что вы сказали, наводит на размышления. — Он свёл вместе кончики пальцев и выстрелил последним вопросом:

— Когда-нибудь были в Национальной галерее?

— Нет, сэр, — удивленно сказал полицейский, — не могу сказать, что когда-либо был.

— И это — тоже Лондон, — заметил Питер.