Мистер Меллилоу согласился. Десять минут десятого. Теперь Крич уже не придёт. Войска были выстроены вновь. На сей раз мистер Мозес командовал белыми и открыл сражение трудным и опасным гамбитом Стейница. В течение нескольких минут мистер Меллилоу понял, что до настоящего времени его противник только играл с ним, но играл в другом смысле этого слова. Он испытал то нетерпение и волнение, которое сопутствует попытке откусить кусок, больший чем можешь проглотить. К половине десятого он думал уже только об обороне, без четверти десять он подумал, что нашёл выход, а пять минут спустя мистер Мозес внезапно сказал: «Становится поздно: мы должны слегка ускориться», — и бросил вперёд коня, оставив ферзя под боем.

Мистер Меллилоу быстро воспользовался этим просмотром и понял, но слишком поздно, что попал под удар белой ладьи.

Глупо! Как же он мог совершить такой просмотр? Конечно, был очевидный ответ… И всё же ему хотелось, чтобы в этой небольшой комнате было не так жарко и чтобы глаза незнакомца не были настолько скрыты за тонированными стёклами. Если бы он только мог вывести своего короля из опасной зоны и продвинуть пешку, шанс ещё оставался. Но ладья приближалась, пока он отступал, поворачивая и петляя; она шла, атакуя и перешагивая через четыре, шесть, восемь клеток за один раз, а затем и вторая белая ладья вышла из угла; они приближались к нему, образуя двойной зáмок, зáмки-близнецы, зáмок и его зеркальное отображение: O Боже! это был его сон о шагающих башнях, гладких, желтых и разрисованных. Мистер Меллилоу вытер лоб.

«Шах!» — сказал мистер Мозес. Вновь: «Шах!» И затем: «Мат!»

Мистер Меллилоу взял себя в руки. Это никуда не годится. Его сердце билось, как если бы он всё это время бежал. Было смешно так переутомиться игрой в шахматы, и если был на свете тип человека, который он презирал, это был человек, не умеющий достойно проигрывать. Незнакомец произнёс какую-то вежливую банальность — он не смог вспомнить какую — и уложил фигуры в коробку.

— А сейчас я должен идти, — сказал мистер Мозес. — Я искренне благодарен за удовольствие, которое вы так любезно доставили мне… Простите, вы, кажется немного нездоровы?

— Нет, нет, — сказал мистер Меллилоу. — Это жар от огня и лампы. Я получил большое удовольствие от игры. Разве вы ничем не угоститесь, прежде чем пойдёте?

— Нет, благодарю вас. Я должен вернуться до того, как добрейший Поттс запрёт дверь. Ещё раз сердечное спасибо.

Он пожал руку мистера Меллилоу своей перчаткой и быстро выскочил в холл. Через миг он схватил шляпу и пальто и вышел. Его шаги замерли вдоль мощёной дорожки.

Мистер Меллилоу возвратился к гостиную. Любопытный эпизод, он едва мог поверить, что всё это произошло в действительности. Вот лежит пустая доска, фигуры в коробке, "Рекорд" на старом дубовом сундуке рядом с одиноким бокалом. Возможно, он просто задремал, и всё ему только приснилось, включая визит незнакомца. Конечно, в комнате было очень жарко. Он распахнул французское окно. Взошла однобокая луна, разрисовывая долину и склон черно-белыми клетками. Высоко вдалеке бледной полоской в небо устремился Каприз. Мистер Меллилоу подумал, что стоит прогуляться до моста, чтобы прояснилась голова.