Мистер Меллилоу колебался. Это было тем пунктом в его истории, который он не пытался объяснить. Вчерашний мистер Мозес выглядел очень малоправдоподобным, а сон о галошах показался бы уж совсем невероятным.

— Ну-ка, — сказал друг начальника полиции, полируя монокль носовым платком и возвращая его на место, сильно приподняв бровь. — В чём там было дело? Женщина, женщина, прекрасная женщина? Встретимся при лунном свете и всякое такое?

— Нет, конечно, — с негодованием сказал мистер Меллилоу. — Я хотел глотнуть свежего воздуха. — Он неуверенно остановился. Было что-то в ребячески-глупом выражении лица собеседника, что убеждало опрометчиво рассказать правду. — У меня был сон, — сказал он.

Суперинтендант вытянул ноги, а начальник полиции неудобно положил одну ногу на другую.

— Предупреждён Богом во сне, — неожиданно сказал человек с моноклем. — Что вам снилось? — Он посмотрел на мистера Меллилоу. — Шахматы?

— Два движущихся замка, — сказал мистер Меллилоу, — и труп чёрной вороны.

— Симпатичная мешанина из поставленной с ног на голову символики, — сказал тот, другой. — Труп чёрной вороны становится мертвецом с белой ладьёй.

— Но она появилась потом, — сказал начальник полиции.

— Так же как и эндшпиль с этими двумя ладьями, — сказал мистер Меллилоу.

— Память нашего друга работает в двух направлениях, — сказал человек с моноклем, — как у Белой Королевы. Она, между прочим, могла верить сразу в шесть невозможных вещей перед завтраком. И я могу. Итак, фараон, рассказывайте ваш сон.

— Время уходит, Уимзи, — сказал начальник полиции.

— Пусть себе уходит, — парировал тот, — ибо, как говорил один великий шахматист, оно помогает лучше, чем доводы.

— Что это за игрок? — спросил мистер Меллилоу.

— Леди, — сказал Уимзи, — которая играла живыми людьми и ставила мат королям, Римским папам и императорам.

— О, — сказал мистер Меллилоу. — Хорошо, — и он изложил историю с самого начала, не делая тайны из своего недовольства Кричем и воображаемого кошмара из шагающих электрических опор. — Я думаю, — сказал он, — именно это и отразилось во сне. — И он продолжил свой рассказ о галошах, мосте, движущихся башнях и смерти на лестнице в Капризе.

— Чертовски удачный у вас сон, — сказал Уимзи. — Но теперь я понимаю, почему они выбрали вас. Смотрите, всё ясно как Божий день! Если бы у вас не было никакого сна, если бы убийца смог возвратиться позже и вернуть ваши галоши, если бы кто-нибудь другой нашёл тело утром с шахматной ладьёй рядом и с вашими следами, ведущими из дома и назад домой, это был бы для вас мат в один ход. Нужно искать двух мужчин, суперинтендант. Один из них — кто-то из домашних Крича, поскольку он знал, что Крич проходил каждую среду через ворота, чтобы играть в шахматы с вами, Меллилоу, и он знал, что шахматные фигуры Крича и ваши были из одинаковых наборов. Другим был незнакомец — вероятно человек, которого Крич ожидал тем вечером, хотя и без твёрдой уверенности. Один подстерег Крича и задушил его около ворот, когда тот подошёл, взял ваши галоши с веранды и перенёс тело в Каприз. А другой прибыл сюда скрытно, чтобы удерживать вас за игрой и дать вам алиби, которому никто не поверит.