– Послушайте… – девушка бросила на него задумчивый взгляд. – А вот те «жетоны», что висят у вас на шнурке… Вы военный, да?

– Гм… В какой-то степени.

– Не поняла.

– Ну… Скажем так: я был на военной службе.

– А сейчас?

Протасов неопределенно пожал плечами.

– Сейчас вроде как на пенсии.

– На пенсии? – она удивленно вскинула брови. – Так рано? Вы же еще совсем молодой!

– Да насчет пенсии это я так, в шутку… Даже не знаю, как обозначить свой нынешний статус. Наверное, так: «временно безработный».

– Опять шутите? – Она улыбнулась краешком сочных губ, едва тронутых помадой. – Кстати, меня зовут Тамара. «Я уже знаю, как тебя зовут, дорогуша, – подумал Протасов. – Благодаря твоим головорезам…» – А меня – Александр.

Он осторожно пожал протянутую девушкой ладошку, вновь уловив исходящий от нее летучий аромат дорогих духов.

– Признайтесь, это вы были там… у озера?

– Да, – вздохнул Протасов. – Это был я.

Он ожидал, что она примется выговаривать ему, как, мол, не стыдно подглядывать за купающейся девушкой, схоронившись в кустах…

Что-нибудь примерно в таком духе. Но она сказала другое.

– Я должна извиниться перед вами, Александр. За то безобразие, что учинили мои сотрудники…

– Не стоит извиняться, – Протасов махнул рукой. – Пустяки… Я и сам хотел попросить у вас прощения. Хотя, если честно, я не ожидал увидеть кого-либо у того озерца.

– Будем считать, что произошло легкое недоразумение, – подытожила она сказанное. – Кстати, как вам это нравится?

Александр сначала не понял, что она имеет в виду. Промелькнула даже дикая мысль, что девушка хочет узнать, какое впечатление он получил от созерцания ее почти обнаженного тела. Но это было, конечно, не так:

Тамара имела в виду бардак на границе.

– Вот я вас и подловила! – затем торжествующе сказала она. – У вас легкий акцент… Нет, нет, с языком у вас полный порядок! Просто у меня очень хороший слух… У вас иногда проскакивает грассирующее «р-р-р»… Должно быть, вы хорошо знаете французский?

– А вы английский, надо полагать? – вопросом на вопрос ответил Протасов. – У меня ведь тоже неплохой слух.

Она улыбнулась.

– Вот что, Александр… Вы, кажется, курите, да? У вас найдется для меня сигарета?

Протасов тут же полез в карман. – «Кэмэл», наверное, будут слишком крепкие для вас, – сказал он. – Вообще-то я привык к марке «Голуаз», но здесь их достать невозможно.

Тамара украдкой обернулась на Бадуева, который все это время держался поблизости от них.

– Александр, давайте отойдем чуть в сторонку. Если Ахмад увидит, что я курю, он будет меня потом сильно ругать…

Пройдя расстояние в полсотни шагов, они остановились там, где начинался склон, вначале пологий, поросший кустарником, затем почти обрывистый. Здесь было оборудовано некое подобие смотровой площадки – даже поручни имелись, дабы обезопасить любопытствующих от возможного падения, – откуда открывался прекрасный вид на ущелье.

Тамара, сделав пару затяжек «за компанию», выбросила сигарету в металлическую урну. Какое-то время они стояли молча, любуясь закатными красками, затем, совершенно неожиданно для Протасова, она вдруг заговорила, причем в голосе ее чувствовались какие-то отстраненные интонации:

– Синие горы Кавказа, приветствую вас! Вы взлелеяли детство мое; вы носили меня на своих одичалых хребтах, облаками меня одевали, вы к небу меня приучили, и я с той поры все мечтаю об вас да о небе.