Он не помнил, как сюда добрался. Расцвеченный огнями, город состоял из двух цветов — черного и багряного — и люди, что потрошили друг друга на улицах, напоминали снующие тени. Ему чудилось, что отряды из храмов сражаются не с погромщиками, а с городской дружиной, но все они казались призраками. Жрецу не было до них дела.

В сторожке над воротами мелькали огни. Прошло не меньше полузвона, когда калитка приоткрылась на стук.

— Что угодно господину?

Это был тот капитан, что днем отвез его в храм Шакала.

— Мне угодно встретиться с верховным. Это важно и срочно.

Калитка распахнулась шире. В свете факела тени метались по земле, как чудища.

Его провели в кабинет — должно быть, тот самый, из которого вечность назад выкрали письма. Раммак облачился в простую черную рясу. Вглядываясь в мутную глубину зеркала, верховный поправлял и поправлял одеяние, но на иссохшем теле оно все одно висело мешком.

— Зачем ты пришел? — хмуро спросил старик, взглядом отпустив охрану. — Твои люди начали бой и успели проиграть. Я честно советовал перебежать.

Каи молчал. Видно, что-то не давало верховному покоя — потому что он сплел руки, хрустнул пальцами, потом еще раз разгладил складки рясы.

— Если ты одумался, еще не все потеряно, — вновь заговорил Раммак. — Со мной торговцы и городская дружина, но нет ни одного жреца. Нас ждут, можешь сопровождать меня на встречу. Видят боги, Серис, я обрадуюсь. Ты единственный шакал в своре шавок.

— Ты прав, это последний способ остановить кровопролитие, — согласился Каи.

Верховный улыбнулся. Когда он потянулся за отделанной черным ониксом маской, руки его тряслись.

— У меня только один вопрос, Раммак. Сатра…

Старцу хватило одного слова. Его лицо стало желтее свечей, что окружали зеркало.

Каи не стал дожидаться оправданий: он сразу ударил. Не так уж сильно. Неумело. Раммак кулем осел на пол. Тяжелая алебастровая чаша сама собой очутилась в руках, после двух ударов верховный затих.

Жрец услышал шум, но из-за пляшущих перед глазами искр почти ничего не видел. Наверное, за дверью остались телохранители, и теперь они ворвались в кабинет, заслышав шум.

Каи никогда не умел драться — в конце концов, он жрец, а не воин. Комната плыла перед глазами, и кровь гудела в ушах, но так даже проще… В него словно вселился демон.

Одного телохранителя жрец толкнул в окно. Каи не видел, что с ним стало, расслышал только, как хлопнули ставни. Со вторым они кружили вокруг стола — цветные брызги застили глаза, и звуки раздавались гулко, как из оббитой железом ямы.

Каи не заметил, как воин обманул его и вдруг оказался рядом. Жрец схватил его за мужские органы и со всей силы сжал. Уже послужившая оружием чаша довершила дело, пока охранник корчился на полу.

Потом — провал в памяти. Бельмо. Придя в себя, жрец поднял маску верховного. Немного помятая, но целая. Зеркало отразило его лицо в обрамлении слоновой кости клыков. На лбу, где под маской скрывалась татуировка, злобно горели рубиновые глаза.

Каи бросил взгляд в окно. В предрассветных сумерках остров на реке походил на рыбину. Словно устав от набата, гонг в храме Атамы безвольно повис.

Это сработает и во второй раз. Должно сработать! Он убил Раммака, по законам стаи он новый вожак. Так он и вышел к хлысту городской дружины и богатеям: в залитой кровью одежде и в оскаленной песьей маске.

* * *

На сей раз владыку встречали куда скромнее. Если каждый день приносит нового царя, люди перестают их считать. Не было ни белых быков, ни жемчужного полога, ни тамтамов. По Дороге Царей шли солдаты, и в воцарившейся тишине мерный топот отдавался громче барабанного боя.