Фон Хальштат великолепно стрелял и тем не менее, расстреляв множество патронов, убил лишь одного индейца. Вдобавок у него было ощущение, что индейцы стреляют лучше, он насчитал на ранчо по меньшей мере двадцать очень близких попаданий, то есть двадцать раз пули пролетали в доле дюйма от него.

Огонь костра освещал ветви сосен, отражался на матовых поверхностях камней. Пахло сосной и кедром, огонь трещал и рассыпался искрами.

Вскрикнула куропатка, вдали взывал к звездному небу одинокий койот, не прерывая вой ни на минуту. Стоя на коленях у костра, Баффало Харрис подкармливал голодное пламя собранным под деревьями хворостом. Ирина поставила кофейник поближе к огню на плоский камень.

— Я расставил силки, — сказал Баффало. — Утром у нас может быть кролик или два.

— Где он сейчас? — спросила Ирина.

Баффало протянул к огню большие руки в вечном жесте поклонения богу огня, следя за тем, как пламя пожирает капли воды на стенках кофейника.

— Спит скорее всего. Он приводит себя в норму сном, хотя я никогда не встречал более выносливого человека.

— Что он за человек? Я имею в виду по существу?

— В нем трудно разобраться. Он почти не оставляет следов: сколько бы времени вы не изучали его тропу, на ней мало что можно обнаружить.

— Он был женат?

— На этот счет не могу ничего сказать. Сомневаюсь. Женщины липнут к нему; это я наблюдал много раз. И Шалако очень добр с ними, хотя сомневаюсь, что он остался бы таким, возьмись они ему перечить. Вряд ли найдешь другого человека, который знает дикую страну лучше него. И следы он читает как настоящий апач.

Однажды я заметил у него в сумке книгу этой самой… поэзии. Она почти развалилась — так ее часто открывали. Конечно, само по себе это ни о чем не говорит, здесь так не хватает печатного слова, что читаешь все подряд, что только написано буквами. Я жил в бараках вместе с ковбоями, так они соревновались, кто больше запомнил надписей на консервных банках… а любая книга или газета зачитывалась до дыр.

— Откуда он?

Баффало взглянул на нее.

— Этот вопрос у нас никогда не задают. Здесь ценят человека по тому, каков он в опасности, и никогда не интересуются тем, кем он был дома. Нельзя мыть золото водой, которая уже сбежала с холма.

К огню подошел фон Хальштат.

— Традиция важна, — тихо сказал он, — человек имеет право гордиться собой и своими предками.

— Может быть, — согласился Баффало, — но нам кажется, что мы лишь закладываем традиции, а не живем по ним. Когда-то и в Европе возникали роды и закладывались традиции и наверняка те, кто это делал, были сильные люди. — Он поднялся. — Мы сейчас создаем собственные традиции, основываем роды, обустраиваем землю.

На наш взгляд, прошлое человека не важно. Главное, что он представляет собой сейчас. Тот факт, что его прадедушка был воином, не поможет ему убить индейца сегодня.

Человек, приезжающий на дикие земли, стремится иметь спутника, на которого можно положиться. Мы гораздо больше заинтересованы в красной крови, чем в голубой, и, поверьте, генерал, они редко текут в жилах одного и того же человека.

Баффало подбросил в костер хворост. Он был сухой и давал яркое пламя без дыма. Баффало взял у Ирины кружку кофе, попробовал и сказал:

— Мэм, вы умеете варить кофе для мужчин. Никогда не Думал, что вы… такая шикарная женщина и вообще…

— Я научилась варить кофе на костре, когда мне было двенадцать лет.