— Не надо смотреть в окно. Не думай и не беспокойся. Слышишь? Ты обещала.

— Ну ладно. Ни пуха ни пера!..

Анюта вышла. Она знала, что идти ей надо не через главный подъезд, а через дверь боковую, — ту, что служит здесь для челяди.

Ни во дворце, ни на выходе никто Анну не встретил. Несколько пар мужских глаз из окон первого этажа видели обворожительную девичью фигурку до тех пор, пока она не затерялась в зарослях камыша. И можно без труда представить, о чем думали пристрастные наблюдатели, — некоторые, наверное, и о том, что русскому миллиардеру подвластно все, — даже красота. О том, как расправился однажды Билл с русской девушкой, никто, конечно, не подозревал.

Тропинка привела Анну к острову, — он открылся сразу, окруженный со всех сторон изумрудно-прозрачной водой: тропинка, нырнувшая под воду, хорошо просматривалась и на дне. Анюта, дойдя до воды, замешкалась на минуту, хотела снять сапожки, но с той стороны раздался голос:

— Верочка! Я вас перенесу.

И в три прыжка, как молодой олень, к ней подлетел Билл, — тот самый страшный Билл, который не боялся Малыша и был так ненавистен Вере.

Одно мгновение, и Анна очутилась у него на руках, а он, прижимая ее медвежьей хваткой и в то же время отстраняя голову, чтобы рассмотреть получше, вдруг растерянно, почти испуганно проговорил:

— Святая Мария!.. А вы не Верочка!

И, ступив на горячий песок и кинув взор в сторону грибка, под которым стоял мотоцикл и лежали два его товарища, осторожно выпуская из объятий Анну, повторил:

— Вы… не Верочка.

— А разве я вам сказала, что я — Верочка? — проговорила она на английском языке.

Анна пошла вдоль берега, — в сторону от беседки. И отошла на тридцать-сорок шагов, и здесь стала раздеваться.

Медленно подвигался к ней и Билл. Он еще не знал, что произошло, почему в одежде амазонки, принадлежавшей Вере, явилась другая, говорит по-английски… И, кажется, еще лучше, ярче. И, наверное, так же, как Вера, принадлежит Малышу.

Церемоний он не любил, — особенно с милашками, которых поставляли на утеху богачам. Наоборот, ему нравилось брать их с ходу, если они подворачивались под руку. А эту… Ну, ее-то он не упустит. Сама ведь пришла.

Анна, сложив одежду возле камня, прижав ее ружьем, не оглядываясь, не видя и не желая видеть идущего к ней Билла, входила в воду. И уж была по грудь в ней, когда Билл внезапно обхватил ее сзади.

— Надеюсь, милочка, мы не будем кричать.

— Нет, не будем, но вы сделали мне больно. Не умеете ухаживать за дамами.

— Ухаживать? — он разъял руки и со смехом раскинул их. А Анна, уставившись на него, сказала:

— У вас чем-то вымазан нос. Позвольте…

И потянулась рукой к его лицу, и под носом прыснула из перстня. Билл задохнулся, вытаращил глаза и повалился навзничь. Анюта его поддержала. Крикнула по-английски:

— Эй, люди! Ваш приятель умирает. Помогите!

Парни подбежали.

— Умирает? Но что с ним?

Тащили Билла на берег, Анна помогала им и, когда его вытащили на сухой песок, улучила момент и сунула перстень под нос еще одному. Тот захрипел, схватил за руки третьего, и в тот миг, когда этот третий выпучил глаза от ужаса, угостила и его за компанию. Разложила витязей по порядку, кинулась к их одежде. Вынула из карманов все документы, бумажники, пистолеты, газовые баллончики английского производства, две гранаты. В бумажнике Билла нашла ключи от тайной комнаты и ключ от зажигания мотоцикла.

Наскоро оделась. К ее радости часового у входа в гараж не оказалось, ворота были открыты, и она быстро растворила дверь тайной комнаты.