А Малыш вертел у носа третий чек. И уже тише, но уверенно говорил:

— И от этого… полсотню готов вам отстегнуть.

— Все это похоже на дурной сон, — вновь сипло просвистел Фридман.

Малыш поднялся.

— Ущипните себя и проснетесь. А я сказал все. И затевать дискуссий не намерен.

Оставил их и подсел к Анне. Она взглянула на него, — тепло, приветливо. Достала из-под сиденья свою книгу на английском языке, — из тех, что сегодня ей вручил издательский агент, протянула Малышу:

— Хотела бы вам подарить.

Малыш раскрыл книгу и на титульном листе под заглавием прочел автограф: «Милый Вася! Дарю тебе с любовью и признательностью. Анна».

Осторожно, точно стеклянную, закрыл книгу, устремил взгляд перед собой, — в синюю даль, куда быстрокрылой чайкой летел «Назон». На Анну не смотрел, — боялся выдать накатившую волну радости.

Быстроходный турецкий клипер стоял на якоре в двадцати милях от румынского берега, поджидал катер с тремя пассажирами. Катер с надписью «Полиция» на борту вел по заданному маршруту Константин Воронин. Курс по компасу указал ему Фридман. Сам же Фридман со своим агентом из Штатов Сэмом и с генералом русской милиции Старроком уединились в кают-компании и жарко, нетерпеливо, со злобным раздражением обсуждали эпизод с тремя чеками. Чеки были в кармане Фридмана, и не далее чем завтра-послезавтра в стамбульском банке они получат первую сумму по одному из них — пятьдесят миллионов. Сумма немалая, но еще недавно они были уверены, что только по одному чеку в Стамбуле получат двести пятьдесят миллионов, и такие же суммы на их счета переведут в Вене, а затем и Лондоне. Вышло же все наоборот: планируемые суммы получит Малыш, они же удовольствуются малыми частями от ивановского миллиарда.

— Какая муха Малыша укусила! — простуженно хрипел Фридман. — Какой-то бешеный стал, ненасытный!

Старрок с уверенностью знающего человека проговорил:

— Малыш в силу вошел, он теперь условия диктовать будет. Вы слышали, два трупа волной на болгарский берег вынесло, — его мальчики их порешили. А те, что возле охотничьего домика пластом на весь день улеглись? Малыш на них пальчиком показал. И так с каждым будет. Не вздумайте нечистую с ним играть. У него такая сейчас охрана, — мгновенно приговор исполнит.

— Боже сохрани! — вскинул руки Фридман. — Он ведь даже расписок с нас не берет. Знает: все в точности на его счет переведем. Как уговорились.

Сэм в дискуссию не встревал, он был бледен, взгляд его отрешенно блуждал по углам каюты. Он будто бы и не слышал того, что тут говорилось.

— Дайте чеки, надо посмотреть, — сказал, повернувшись к Фридману. Тот из дипломата достал аккуратно сложенные чеки. Американец долго их разглядывал, потом встал из-за стола и со словами «Надо посмотреть в лупу» пошел к двери, где на вешалке висела его дорожная сумка. Там он долго рылся и вдруг одним прыжком подлетел к Фридману и с размаху ударил его по голове чем-то черным, похожим на тренировочную гантель. И зажал рот Фридману, а обезумевшему от страха Старроку сделал знак: тише!.. И затем, оглядевшись по сторонам, сказал:

— Так надо. Помогите!

И они поволокли оглушенного или уже мертвого Фридмана из каюты. Вытащив грузное, семипудовое тело на дощатый настил палубы, Сэм схватил заранее приготовленную капроновую бечеву с увесистым якорем на конце, затянул узел другого конца на руках несчастного и свалил Фридмана за борт. Ему же на голову бросил и якорь. И как раз в этот момент на палубе появился Костя.

— Что тут происходит? — проговорил он растерянно. Он стоял на краю палубы, как раз напротив открытой дверцы в защитной ограде.