— Я?.. Но при чем тут я?

— Ах, ты умница, — хитрющая, как тысяча змей! Думаешь, я не знаю?

Наклонился к ней и нежно поцеловал в щеку.

— Я продам дом, мотоцикл…

— Ни в коем случае! — воскликнул Костя. — Дом на берегу Дона, земля, хозяйство — этому нынче цены нет. Ничего не трогай, слышишь?

И она, уловив в его голосе приказной тон, обрадовалась и почти машинально, помимо своей воли, пожала его руку. Он продолжал:

— Если ты мечтаешь стать серьезным литератором, то должна жить в Москве или Петербурге. Кажется, Виктор Гюго говорил: «Поэты рождаются в деревне, а умирают в Париже». Маяковский родился где-то в горном селении, а убит был в Москве, Есенин тоже рязанский, сельский парень, а погиб в Петербурге. В столицах решаются все вопросы, там живет цвет народа, его интеллигенция…

Девушка не перебивала.

— Ты хорошо знаешь характер своих земляков, пишешь о них рассказы, но ты не ведаешь, что есть в нашем государстве люди, которым нужно погубить страну, поссорить народы… Они-то и ослабили рубль, сделали так, чтобы во всем мире царил доллар. Тебе нужно знание этих процессов. Говорю тебе: переезжай в Питер, — писатель должен мыслить масштабно, быть политиком и философом. Ты, наверное, захочешь создать крупное произведение — повесть, роман.

— Уже написала.

— Вот как! И что же ты написала?

— Повесть. Называется она «Слезы любви». Недавно закончила.

— А где будешь печатать?

— Не знаю. Здесь, наверное, — в Ростове или Волгограде. Если примут, конечно.

— Поздравляю. Возьми рукопись в Питер, и там попробуем пристроить.

Сказал, но без твердой уверенности, что это удастся сделать. Сейчас издатели ищут рукописи интересные, значительные, а она — молодой автор. Впрочем, чем черт не шутит. Обнял девушку за плечи:

— Поедем в Питер, — деньги-то у тебя есть.

— Я не буду их тратить, сохраню для вас, на случай невзгод.

— Признаться, мне это приятно слышать. Сознавать, что о тебе думают, заботятся, — и не кто-нибудь, а такое создание, как ты.

Она не возразила, понимала, что он говорит искренне, и он ей верит, — и в эту минуту ей ничего так не хотелось, как быть его надеждой и защитой от возможных неурядиц. У него такая трудная и опасная работа, он как богатырь из русских былин ведет бой с многоголовой гидрой.

— И все-таки, — продолжал он в раздумье, — эти деньги трать как заблагорассудится. А на хранение я тебе дам.

— Хорошо, Костя, спасибо. Тогда часть денег я потрачу, и сегодня же. Вы не будете возражать?

— Сказал же! И можешь мне не докладывать.

Луна взошла на середину неба, и живая сверкающая дорога, соединившая берега реки, стала шире, и пристань, и паром, приткнувшийся к бревенчатому причалу, осветились, как днем. Костя с Анютой уж собрались уходить, но их внимание привлекли огни бегущих к станице автомобилей. Костя насчитал три машины. «За мной! — обожгла мысль. — Сам Старрок со товарищи».

Хотел было встать, махнуть на «мерседесе» в Волгоград, а может, и в Питер, но затем подумал: зачем ему бегать? От кого?..

И тут же в голове составился обширный план.

— Анюта! Ты готова мне помогать?

— Да, располагайте мною.

— Тогда слушай и хорошенько все запоминай.

Вынул из кармана блокнот, вырвал чистый лист.

— Дровяной сарай дяди Васи помнишь?

— Как же? Я там дрова брала, и рубила, и пилила.