— Ты уж слишком мягкосердечна, малышка, — пожурил ее Лукойо. — Надо укреплять сердечко, а не то вот вырастешь, и любой парень начнет мять его по своему вкусу. Да, конечно, Огерн мог и умереть с горя, хотя я в этом сильно сомневаюсь. У него ведь сердце было что столетний дуб. Нет, я думаю, что он просто стал жить один где-нибудь в лесу и, наверное, наяву отыскал тот сон, который привиделся ему тогда в пещере.
Внуки смотрели на деда широко раскрытыми, зачарованными глазами.
— Полно, муж мой, — урезонила Лукойо бывшая деревенская красавица, а ныне старушка. — Неужели ты хочешь, чтобы внучата думали, что герой стал отшельником!
— Да, он стал отшельником, он жил в уединении, но теперь наверняка многого достиг! Не сомневаюсь, он снова нашел свою богиню — ведь та, что являлась ему в видениях, была Рахани, которой прискучили улины и которой хотелось союза со смертными!
— О-о, — улыбаясь проговорила дочь Лукойо, — и, конечно, стоило ей попробовать Огерна на вкус, как она решила что он — ее любимое блюдо на всю жизнь!
— Зря шутишь, кстати. Не так уж это невероятно, — покачала головой Эллуэра, вспомнив Огерна молодым. — Он, конечно, был мужчина хоть куда. Вряд ли бы женщина захотела его с кем-то делить.
— И ты тоже? — угрожающе вопросил Лукойо.
— Нет, муж мой. — Эллуэра встала, выпрямилась, подошла к мужу и взяла его за руку. — Для меня у него был слишком тяжелый характер. Огерн не был весельчаком, а я люблю веселых.
— Ну, уж чего-чего, а этого у меня хоть отбавляй, — глядя в глаза жены, улыбнулся Лукойо. — Хоть это получила, если больше нечего.
— Не только это. — Эллуэра крепче сжала руку Лукойо. — Пусть там у Рахани слюнки текут при виде на Огерна, мне он никогда не нравился.
Пусть Эллуэра немного слукавила, но небольшое лукавство никогда не вредило счастливой супружеской жизни.
— А другие ребята говорят, будто тело Огерна лежит обледенелое в потайной пещере, — упрямо проговорил старший внук. — Но что его дух отыскал богиню в царстве духов и продолжает учиться у нее мудрости, живя рядом с ней и предаваясь всяким усладам. Вот только что такое «услады», я не понял.
Мать мальчика громко кашлянула, а Лукойо сказал:
— Ну, что касается его тела, в это я еще могу поверить.
— Значит, богиня в Огерна все-таки влюбилась, да? — почти шепотом спросила старшая внучка.
— Говорят, будто улины не способны влюбляться по-настоящему, — отозвался Лукойо. — Потому что вроде бы не умеют любить никого, кроме себя самих. Но не сомневаюсь, Рахани, видимо, до сих пор получает удовольствие от…
Тут уж громко кашлянула Эллуэра.
— …от общества Огерна, — выкрутился Лукойо. — Наверное, она продлевает его сон и учит его тому, в чем больше всего нуждается такой человек, как Огерн…
Теперь громко кашлянула дочка.
— Мудрости, конечно, — нашелся Лукойо.
— Значит, она делает так, чтобы он спал и во сне учился мудрости? — уточнила средняя внучка.
— А когда же он проснется? — потребовал ответа старший внук.
— Тогда, когда потребуется людям, — ответил Лукойо. — А он непременно нам потребуется, потому что все так, как сказал мне Огерн когда-то. Он сказал: «Все еще не окончено и никогда не будет окончено». И он был прав, потому что битва не окончена. Она будет длиться вечно.
Медведь сошел с Дерева и увидел ожидавшую его сияющую женщину. |