И он был прав, потому что битва не окончена. Она будет длиться вечно.
Медведь сошел с Дерева и увидел ожидавшую его сияющую женщину.
— Значит, ты все-таки нашел меня, Огерн, — сказала она.
— Нашел, о госпожа моя, о возлюбленная! — Огерн тут же превратился в человека, упал на колени, протянул руки, стараясь коснуться одежд Рахани.
Одна из накидок упала к ногам Рахани. Она рассмеялась:
— Как ты нетерпелив, Огерн!
А шаман не отводил глаз от тела Рахани, испускавшего чудесное сияние.
— Как… как ты можешь снисходить до того, чтобы обнимать ничтожного смертного — меня?
— Никогда ты не был ничтожным! — возразила Рахани. — Ты нежен, добр и заботлив. — Она взяла Огерна за руки, и он поднялся с колен. — Для меня тут нет никакого унижения, никакой снисходительности — просто я так хочу. Хотя… нашлись бы улины, которые бы посмеялись надо мной из-за того, что я обхаживаю мужчину, которого могла бы без труда взять силой, если захотела бы.
— Ты уже взяла меня, — прошептал Огерн. — Даже если и не хотела.
Рахани, польщенная его словами, призывно улыбнулась и упала в его объятия. Когда они на миг отстранились друг от друга, Рахани проговорила:
— Кто осудит меня за то, что я избрала именно такой способ научить тебя тому, что не дается людям при рождении?
— Пусть только кто-то посмеет тебя осудить! — пылко отозвался Огерн.
— Ну, пусть не осудят, но могут спросить почему? — лукаво улыбнулась Рахани.
— Может быть, — с внезапной горечью проговорил Огерн. — Так ты мне платишь за труды? Может быть, это вознаграждение за то, что я исполнил все твои приказы, всегда являлся на твой зов? Может быть, и правда, я для тебя игрушка? Я и сам не понимаю, как я могу быть для тебя чем-то большим, чем игрушка! — Но он тут же взмолился: — О, молю тебя, не говори мне, что это так, ибо ни гордости, ни самолюбия мне не хватит для того, чтобы отвернуться от тебя!
— Еще бы ты стал отворачиваться от женщины такого древнего рода, да еще такой могущественной, — усмехнулась Рахани. — Ну а если я скажу тебе, что ты для меня не игрушка, но орудие, которое я должна выковать и закалить, орудие, которое призвано защитить меня от моих недругов в грядущей битве?
— Я всю мою жизнь готов охранять тебя! — решительно и преданно воскликнул Огерн. — Прикажи мне напасть на любого — и я сделаю это сейчас, через пять столетий, когда захочешь! Переделывай меня, закаляй, как пожелаешь, ибо я — в твоей власти!
— Что ж… — проговорила Рахани. — Благодарю тебя. Этого мне и надо.
И она вновь скользнула в объятия Огерна, обвила руками его шею и увлекла вниз, а потом их обоих окутал туман… а потом мудрость и магия улинов стали перетекать в сознание человека, родившегося маленьким и слабым, неспособным вместить такие знания. Рахани отдавала Огерну эти знания вместе со своею любовью, нежностью, передавала их от сердца — сердцу, от разума — разуму, от духа — духу.
|