— Замечательно. Я жду тебя часов в шесть. — Она развернула лошадь и помахала Ким рукой в перчатке: — До свидания, мисс Ловатт. Не перетруждайтесь!

Ким хмуро наблюдала, как удаляется миссис Флеминг.

Боб улыбнулся и продолжил разговор:

— Моника вполне ничего… Моника Флеминг. Она близкий друг Гидеона, и они на пару владеют почти всем Мертоном и приличным куском окрестных земель. Ее дом — Фэллоуфилд-Мэнор — примерно в четырех милях отсюда. Она вдова.

И близкий друг Гидеона Фабера, подумала Ким. Как бы то ни было, ее это все не касается!

Уже смеркалось, и она решила повернуть к дому, не продолжая прогулку. Она попрощалась с Дунканом, который с сожалением проводил ее взглядом, и снова вошла в Мертон-Холл в тот момент, когда Пиблс, дворецкий, задергивал на окнах длинные бархатные шторы и разжигал камины, и, как и накануне, она разделила чаепитие с собаками в библиотеке.

До сих пор жизнь ее здесь была немного одинокой, но никаких особых жалоб у нее не было. Кроме разве что того, что она хотела начать отрабатывать свою зарплату.

Кругом была легкость, комфорт и невероятная роскошь. Разумеется, невероятная, если для Ким нормальным местом обитания была двухкомнатная квартирка в одном из не самых привлекательных районов Лондона. Харли-стрит — улица в Лондоне, на которой находятся приемные ведущих частных врачей-консультантов.

Глава 7

Таким же образом прошли еще два дня, и наступила пятница, день ожидаемого приезда миссис Филип Хэнсуорт.

Утром миссис Фабер наконец-то начала собственно мемуары. Ей удалось собрать достаточно данных для красивого начала, и Ким была полностью захвачена разворачивающейся перед ней историей.

Маленькая девочка в большом доме, делящая детскую на третьем этаже с сестрой. Дни проходили в бесконечном неторопливом параде детей, собак, пони, нянюшек, подъезжающих экипажей и гостей, с утра до ночи наполнявших комнаты с высокими потолками смехом и весельем.

Видимо, ни у кого никогда не болели зубы, не случалось приступов невралгии, никто ни разу не переел — а это, пожалуй, была самая большая опасность при таких обильных трапезах, — не упал, потянув коленку, и даже не набил шишку на лбу. Атмосфера была мягкой, полностью исключающей возможность плохого обращения, никто никогда не повышал голоса на других, и все были счастливы.

Как будто смотришь, оглянувшись, в длинный, розового цвета коридор и видишь там толпу приветливых лиц.

Тем утром они так хорошо поработали, что добрались уже до замужества миссис Фабер и ее медового месяца, который она провела в восхитительном, специально обустроенном коттедже, что подарил отец как часть свадебного подарка ей и ее мужу.

Коттедж назывался «Шанс Гидеона», и именно там родился Гидеон Фабер. Миссис Фабер рассказывала:

— Отец купил коттедж, потому что он находится в одной из наших деревень, и мне он всегда нравился, с самого детства. С ним связана такая романтическая история! Гидеон был разбойником, а его девушка — служанкой в этом коттедже. Однажды ночью его крепко прижали, после того как он ограбил экипаж. Он пробирался к коттеджу, потому что там было укрытие, в котором он надеялся быть в безопасности, но, к несчастью для него, его схватили прежде, чем он успел добраться до дверей. После его казни коттедж стал называться «Шанс Гидеона».

— И эта история не расстраивала вас, когда вы там жили? — поинтересовалась Ким.

— О, вовсе нет! Там было очень мило, кроме того, хозяйка служанки оставила ей коттедж после своей смерти, и, думаю, у нее была большая семья и она была очень счастлива… со своим мужем, разумеется! В конце концов, разбойник знал, чем рискует, не так ли? Его поймали бы рано или поздно, и он шел на этот риск… не сомневаюсь, весьма охотно.