Джейк пропускал его трескотню мимо ушей. Ему стоило большого труда удержаться от рвоты.

– Возьмем хоть меня, – самодовольно провозглашал ухоженный и отутюженный помощник шерифа. – Ты помнишь, я по собственной глупости влип в передрягу. Но не сломался. Получил-таки свидетельство об окончании школы, поступил в Форсит-Тэк, а потом встретил Нэнси Луизу и начал ходить в церковь.

Джейк невнятно пробормотал, что он, мол, очень сожалеет и раскаивается. Не то чтобы проповедь Муза перевернула ему душу, но что-то его задело. Неделю спустя он решил завязать.

Как следует, просохнув, он начал карабкаться наверх; это был длинный, скользкий путь, и меньше всего он в ту пору думал о женщинах. Вырвавшись из Вирджинии, он объехал Релиф стороной, исколесил весь штат и, в конце концов, вернулся в Винстон. Родители его к тому времени умерли, и у него не было причин избегать родных мест.

Время от времени Джейк вспоминал, что он мужчина. Он приглядывался к женщинам, прикидывал шансы, но любителем русской рулетки он никогда не был, а значит, ему оставалось лишь наверстывать потерянное, яростно набрасываясь на работу. Он нарочно изматывался, чтобы спать без снов. По крайней мере, без горьких снов.

Сколько же лет он так провел? Четыре? Почти пять. Пять лет без спиртного и почти столько же без женщин.

Черт его дернул отправиться на этот вечер и встретить там женщину по имени Либби Портер. Джейком все больше овладевало чувство – непривычное и тревожное чувство, – что секс не единственное, для чего ему нужна женщина, и даже, может быть, не самое главное.

Рассеянно потирая себе виски, Джейк бормотал: «Смотри на это проще, Хэтчер. Что, собственно, случилось? Ты захотел женщину? Отлично. Это вполне естественно».

Но за минувшие годы он стал другим. И правила игры изменились.

К тому же Либби Портер явно не любительница легких интрижек. Меньше всего она похожа на красотку, всегда готовую немного поразвлечься. И они вместе учились в школе. Как-то она упомянула, что ее детство прошло в том самом доме, в котором она живет сейчас. Раньше здесь была маленькая молочная ферма. А, как известно, у фермерских дочек не больно разживешься.

Джейк вырос в семье, типичной для Стрэтфорд-Роуд. Когда он отказался вернуться в приготовительную школу, родители скрепя сердце позволили ему поступить в Рейнольдс-Хай. В те времена там учились исключительно «сливки общества» – может, и до сих пор это так.

Но Джейка и эта школа не слишком прельщала. Он на полтора года отстал от ровесников, и в Рейнольде его одноклассниками были бы младшие братья и сестры его бывших приятелей. Со школой за пределами округа, где его никто не знал, он еще мог бы смириться. Отцу пришлось пустить в ход свои связи, и два года подряд Джейк совершал на велосипеде ежедневные рейсы в школу и обратно. Родители были не в восторге от этого, но не перечили ему.

Имя Хили в те времена кое-что значило в городке, построенном на деньги, вырученные от торговли табаком, бельем, и просто на скромные сбережения. Некогда местный аптекарь по имени Уриа Джейкоб Хили приготовил в задней комнате своей аптеки чудодейственное средство, которое за сутки избавило соседку от сыпи. Он-то и положил начало династии, каждое поколение которой приумножало благосостояние семейства Хили.

Цвет, запах и реклама, добавленные к пятипроцентному раствору Урии Джейкоба, способствовали тому, что новые представители семейства Хили достигли невиданных успехов.

Отцу Джейка пришла в голову мысль заняться производством косметики. Фармацевтические технологии и превосходная рекламная фирма, доставшиеся ему по наследству, позволили основать «Лотос-Косметику Хили».