Становилось прохладно, и Рыжик запросилась назад, к берегу.

— Эй, подожди, я не могу найти свои плавки! Рыжик захихикала.

— Поплывем до того места, где я смогу встать, а ты принесешь мне брюки, — предложил он.

— А что я скажу сестре?

— Скажи, что их сожрала акула. Можешь сказать ей что угодно, меня это не волнует.

Они поплыли назад, и там, где он мог стоять уже по грудь в воде, Джино остался ждать, пока Рыжик принесет ему брюки. Он видел, как она подошла к сестре, набросила на плечи полотенце, и тут же обе бросились бежать, не удостоив Джино даже прощального взгляда. Он не мог, не хотел поверить своим глазам. Его бросили. С голой задницей, замерзающего в воде. Господи Боже!

Быстрым взглядом он окинул пляж, сделал глубокий вдох и, закрыв глаза, ринулся к лежащей на песке одежде.

— Кто там? — пробурчала Вера. Он постучал еще раз, просто так.

— Это я, Джино Сантанджело. Сейчас-то уже можно войти?

Вера села на кровати. Она немного вздремнула и совсем забыла о сыне Паоло.

— Да… пожалуй. Заходи.

Джино вошел, и они уставились друг на друга.

Он видел перед собой блондинку лет тридцати, уставшую, со смазанной косметикой и огромными грудями.

Она видела перед собой молодого крепкого парня с волнистыми черными волосами, смуглой, оливкового цвета кожей и глубоко посаженными черными глазами, которые, как ей показалось, принадлежали человеку куда более взрослому. Он абсолютно не был похож на своего отца.

— Ты весь мокрый, — ровным голосом сказала она.

— Купался.

— В одежде?

— Нет, голым, но у меня не было полотенца. Они продолжали обмениваться изучающими взглядами.

— Ты не можешь здесь оставаться, — проговорила наконец Вера. — Я заявила в суде только для того, чтобы тебя еще куда-нибудь не упрятали.

— Но я думал…

— Плевать на то, что ты там думал. Жилище принадлежит мне, а не твоему старику.

— Да, — с горечью согласился Джино. — Ведь не можете же вы бросить свой бизнес.

— А тебе-то что? — возмутилась Вера. — Я им неплохо зарабатываю, и ничуть этого не стыжусь.

Подняв с пола чемоданчик, он повернулся, чтобы уйти.

— Где ты будешь спать? — неожиданно услышал он у себя за спиной.

— Не знаю.

— Ладно… — она заколебалась. — На сегодня у меня остался еще только один, последний. Пошляйся где-нибудь, пока он не получит то, чего хочет. Потом можешь вернуться и лечь здесь. Только эту ночь, заруби это себе на носу.

Джино кивнул. Он вымок, устал и не испытывал никакого желания бродить по улицам. Он был благодарен Вере даже за одну эту ночь.

Джино прожил у нее полгода. Ему удалось устроиться на свою прежнюю работу автомехаником, которая отнимала у него почти все дневное время, а ночами он шатался по городу со своей старой компанией, развлекаясь мелким хулиганством, от которого, в общем-то, никому не было вреда. А еще он приглядывал за Верой, помогая ей иногда избавиться от какого-нибудь трудного клиента, и выходил вместе с ней на прогулку в воскресенье — единственный день, когда она отказывалась «работать».

Время от времени Вера навещала Паоло, отсиживавшего свой срок в Синг-Синге. Разок с ней сходил и Джино.

Паоло приветствовал его вопросом:

— А выпивки ты с собой не принес?

Они не виделись год, но других слов у отца не нашлось.

— Нет, — выдавил из себя Джино, начиная нервничать, как всегда в присутствии отца, не в состоянии забыть те побои, которые обрушивал на него этот слизняк в полосатой тюремной одежде.