Боннатти. Это имя принесло с собой тяжелые, жестокие воспоминания. Боннатти всегда относился к ней, как к мебели — столу, стулу, дверной ручке, как к неодушевленному предмету, с которым от скуки можно поиграть.

Боннатти. Хозяин. Окружающие для него всегда были чем-то вроде грязи.

— Сьюзита, — грустно сказала она, — последние несколько дней я благодаря тебе живу в настоящем аду. В среду вечером я была у входа на рынок. Ты не пришла. Я ждала тебя. Потом на меня напали… Я была арестована… это какой-то кошмар. Прошу тебя, скажи, чего ты от меня хочешь, и позволь мне дальше жить моей жизнью.

— Да, конечно, я все понимаю. Теперь между тобой и мной нет ничего общего. Ты — леди, я — шлюха, хозяйка публичного дома, принадлежащего Боннатти. С чего бы это тебе захотелось якшаться со мной?

— Заклинаю тебя! — Кэрри готова была сорваться. — Скажи мне, чего ты хочешь.

Сьюзита полюбовалась своими кольцами.

— Я хочу предупредить тебя, вот и все.

— Предупредить меня?

— Да. О расследовании по делу Боннатти.

— О каком расследовании?

Сьюзита приподняла солнечные очки и с недоверием воззрилась на Кэрри. Глаза ее блеснули поразительно живым блеском на поблекшей уже сероватой коже лица.

— О расследовании, проводимом твоим сыном. Кэрри как током ударило. О расследовании, проводимом твоим сыном. Она знала, что Стивен над чем-то работает, но из соображений безопасности он никогда не упоминал ничьих имен. Он не доверял никому. Даже Джерри ничего не знал.

— Тебе это неизвестно, — констатировала Сьюзита. Она отрицательно качнула головой.

— Вот дерьмо! — воскликнула Сьюзита. — Да-а, но Боннатти в курсе… и он ничуть не взволнован.

— Что ты имеешь в виду?

— Не я одна шла за тобой все эти годы. В горле у Кэрри стоял тугой комок.

— Боннатти знает, чей Стивен сын. Это-то и придает ему сил. Когда его поставят перед Большим жюри, он им про тебя все и выложит. Можешь представить, что тогда будет с этим расследованием Стивена? Его же поднимут в зале суда на смех — с такой-то матерью. Так вот, Боннатти именно этого и не терпится. Это как объявить об открытии нового шоу — и он готовится, чтобы не ударить лицом в грязь. А на тебя у пего есть все: наркотики, фотографии, медицинские справки из больниц — все. У него есть даже те снимки Стивена с нашими девушками — помнишь, ему тогда было четыре года? Прелестный малыш, одетый в белый шелковый костюмчик, стоит на столе…

Потерявшая сознание Кэрри сползла с сиденья на пол машины.

Забросив нога на ногу, Лаки сидела на своей постели. Глаза закрыты, пальцы прижаты к вискам. Энцо Боннатти. Ее крестный отец. Ее учитель. Мужчина, которому она верила, которого любила. Человек, заменивший ей Джино.

Энцо Боннатти. Ядовитая змея, спрятавшаяся в траве. Убийца. Мясник. Это он расправился с Марко — не собственными, чужими руками. Но команду отдал он. «Покончите с ним, — так он, наверное, сказал. — Марко — единственный, кто знает все. Девчонки и Косты можно не опасаться. Они отвалятся сами по себе. У них не хватит мозгов, чтобы остаться».

И ведь Энцо оказался прав. Как, должно быть, у него ходил ходуном кадык, когда Лаки сама принесла ему на блюдечке все, к чему он стремился. Ему и этим близнецам Кассари, сыновьям убийцы ее матери.

До самого последнего момента она ни о чем не подозревала. Маленькая глупышка Сантанджело. Маленькая описавшаяся девочка Лаки. Дура.

И если бы не Боджи, она бы и сегодня не стала ничуть умнее. Боджи, всего-навсего кое-что услышавший из разговора двух чикагских громил, воспользовавшихся его такси десять дней назад.